Церковь… Он пойдет в церковь.
Он открыл тяжелую дверь на скрипящих петельных крючках и вошел в храм. Первое, что его поразило, — крепкий дух аравийского фимиама. В противоположность собору Святого Марка в Александрии здесь царила полнейшая нищета, по образу жизни людей пустыни. Стены, своды были неотесанными, полуразрушенными, священные фрески источены временем… Он остановился перед аналоем, где лежали зачитанные до дыр молитвенники, провел руками по гладкому дереву…
Шелест ткани заставил его насторожиться и сжать маузер.
Он вгляделся и увидел человека, скрюченного, завернутого в толстую черную волосяную рясу, похожую на траурные одежды, с деревянными четками в руках. В шерстяной круглой монашеской шапочке. Натан узнал на ней вышитые звезды, толстый центральный шов, символы борьбы Добра со Злом.
Натан хотел заговорить, но у него перехватило дыхание. Монах выпрямился, и Натан увидел его лицо: обветренная кожа, полные страдания глаза, широкий рот, искаженный ненавистью и страхом.
— Итак, ты вернулся… — тихо сказал монах.
Этот голос… Это лицо.
Его детство… Этот человек навещал его в Институте Люсьен-Вейнберг.
Он помнил его…
Это был Аббас Моркос, основатель «Одной Земли».
Часы занятий рукопашным боем, закаливание, обращение с оружием, запах кордита,[61]смешанный с пылью пустыни… эти сильные, покрытые черной кровью руки над зияющей грудной клеткой…
Это был Михаил, первый из семи ангелов. Тот, что поразил дракона.
Эти маленькие глаза, с глубокими черными кругами… Стальные волны яростного океана, улыбка на мостике ледокола, громогласный голос в громкоговорителе… Человек с «Полярного исследователя», исчезнувший вместе с Вилдом…
Жак Малиньон, глава миссии HCD02.
Массивный силуэт… он навещал его в отделении интенсивной терапии, просторы девственно-белого снега, странный посетитель в Хаммерфесте…
Строэм, лжепсихиатр.
Моркос, Михаил, Малиньон, Строэм были одним и тем же человеком…
Колосс подошел к Натану.
— Что ты сделал… Гафаил… почему предал своих? — тихо спросил он. В его глазах не отражалось никаких эмоций.
— Я потерял память, несчастный случай во льдах… Я не помню. Образы понемногу возвращаются…
— Я никогда не верил в эту абсурдную историю.
— Ты был там, Михаил. Ты знаешь, в каком состоянии меня подняли. Мы разговаривали с тобой в Хаммерфесте.
— Это было притворство… ты великолепно сыграл свою роль.
— Я был искренен.
— Однако ты нашел дорогу сюда.
— Все мосты были сожжены, я по крупицам собирал информацию, обнаружил на Шпицбергене изуродованные тела, лабораторию в лагере Катале, узнал о смерти моих родителей, видел гибель Казареса… У меня также есть манускрипт Элиаса де Тануарна… Я восстановил истину о наших чудовищных преступлениях…