Лагерь располагался у подножия вулкана, обильно выбрасывающего сероватую грязь вперемешку с мусором. Между столбами дыма, которые поднимались от маленьких горячих алеющих очагов, теснились шаткие лачуги, хижины, сделанные из срезанных ветвей и обрывков нейлонового тента бирюзового цвета, еще сохранившего инициалы неправительственных организаций, которые уже давно покинули эти места.
В противоположность окрестным деревням, где царило оживление, это место казалось лишенным человеческого присутствия. Только дикие собаки, покрытые струпьями, и несколько сгорбленных и полупрозрачных людских силуэтов выделялись на фоне этого скорбного пейзажа, где даже птицы не пели.
Натан и Юма приближались к поселению, до лодыжек погружаясь в тошнотворную тину.
— Нужно найти вожака, — прошептал Юма, как если бы боялся разбудить призраков, скрытых в глубинах земли.
Маленькое существо, одетое в серые отрепья, бежало в их сторону. Это был ребенок. Его лысая голова была поражена белым грибком, а вокруг глаз, которые блестели, словно маленькие влажные жемчужины, налипли черные мухи. Он остановился в нескольких метрах от них и начал что-то говорить на странном диалекте.
— Что он говорит?
— Он нас оскорбляет, говорит, чтобы мы уезжали.
— Это хутус?
— Вероятно, он говорит на киньаруанда, это наш язык…
— Ты руандец?
— По матери…
— Ты…
— Ни хуту, ни тутси. Я не хочу больше слышать эти глупости о разных племенах, они стали причиной таких ужасов… Нет, Натан, я руандец, такой же, как остальные…
Мальчишка перешел к действиям и начал в них плеваться. Юма подобрал палку и запустил ее в него.
— Пойдем, оставь его в покое! — Натан попытался удержать его.
Призрачный человек, который, казалось, держался на ногах только благодаря длинным деревянным костылям, проводил их до конструкции из гофрированного железа. Юма стучал по шатким перегородкам до тех пор, пока в дверном проеме не показалось старческое лицо вождя. Пока Юма разговаривал с ним, Натан рассматривал хижину. Это была клоака с остатками экскрементов, с простым гамаком из коричневых волокон, но самым поразительным было то, что человек здесь жил не один, а с коровой.
Внезапный крик заставил его повернуть голову. Жители лагеря, хрупкие и серые, столпились вокруг них. Вождь издавал негромкие короткие крики, похожие на жалобы, которые понемногу начинали воздействовать на сборище.
— Что происходит? — спросил Натан.
Юма сильно потер руками лицо, его взгляд стал беспокойным.
— Он говорит, что нельзя идти под землю.