Карина растолкала всех и, остановив дородную даму, приказала матросу нести Эву к себе.
— Глаша! Глаша! — крикнула Карина. — Давай соли нюхательной! Живее!
— Сейчас, сейчас, я быстро, — и Глаша скрылась из виду. Эва была бледнее облака.
«Морская болезнь, что ли, ее одолела?» — в недоумении предполагала Карина. Вошел Даниель. Он был очень встревожен, волосы его разметались по лицу.
— Что с ней? Господи, не оставь меня в молитвах моих, не отбирай ее, — он плача упал на колени пред святыми образами, висевшими на стене. Карина растрогалась от проявления такой любви. А Даниель и вправду был близок к безумию от мысли, что может потерять Эву. Никогда раньше не заставляла она его так сильно волноваться. И именно сегодня Даниель понял, что по-настоящему любит свою жену и боится потерять ее.
— Не беспокойтесь, барон, у нее просто жар. Она, верно, долго стояла на сыром воздухе и занемогла. Такое бывает, — принялась успокаивать его Карина.
Тут, постучав в дверь, вошел Никита. Даниель коротко кивнул ему.
— Познакомьтесь, — сказала Карина и представила Даниеля своему мужу.
— Сожалею, что приходится знакомиться в таких обстоятельствах, но я искренне рад знакомству с родственником герцога и знатным бароном Йортом, — улыбнулся Никита.
— Поверьте, для меня наше знакомство — тоже честь, но я напомню, что мы заочно знаем друг друга, — сказал Даниель.
— Ах, да! Я помню, вас, барон, — Никита взял его под руку и вывел из каюты по молчаливому жесту Карины. Дальнейший их разговор продолжался уже на воздухе.
— Я приставлю на все время нашего плавания к вашей жене свою служанку Глашу, — сказала Даниелю Карина.
— Даже не знаю, как благодарить вас, — он стоял смущенный перед этой парой.
Затем Никита ушел по вызову императора, а Даниель и Карина распорядились перенести Эву в ее каюту.
Эва очнулась уже к вечеру. Глаша сидела подле нее и читала книгу. Эва непонимающим взглядом окинула каюту и попросила воды. Служанка рассказала Эве о том, что с ней произошло на палубе и как ухаживала за ней Карина.
— Карина хорошая женщина, очень, — тихо промолвила Эва.
Глаша не совсем поняла лепет больной девушки, но до нее дошел смысл ее слов, и так как мыслить вслух было ее привычкой, она не отказалась от нее и сейчас. Ей было неприятно слышать похвалы своим хозяевам, и она достаточно громко сказала, что проклинает тот день, когда она узнала Преонского.
Даниель слышал в ее словах не только обиду, но и ненависть, с которой она говорила о Преонском и Карине.
«За что же можно так ненавидеть человека?» — думал он, стоя за дверью, чтобы Глаша его не видела.