Однако действительное человечество есть нечто большее, чем схоластическая абстракция или собрание предметов, расположенных друг возле друга в пространстве. Человечество есть непрерывность и солидарность во времени. Оно слагается из всего, что люди когда-либо чувствовали, мыслили и совершали доброго, благородного, вечного. Это сверхпространственное существо, в котором утверждаются, очищаясь и организуясь, в котором приобретают бессмертную жизнь и вековечное влияние неверные и преходящие усилия индивидуумов.
Человечество, понятое таким образом, само есть тот Бог, которого ищут люди: это — существо реальное, великое и вечное, с которым люди находятся в непосредственной связи, в котором они имеют бытие, движение и жизнь. Из того запаса духовных сил, который накоплен в этом существе в течение веков, изливаются в сердца великие мысли, благородные чувства. Человечество есть Великое Существо (le Grand Être), возвышающее нас над нами самими и усиливающее наши симпатические наклонности настолько, насколько это необходимо, для того чтобы они могли господствовать над наклонностями эгоистическими. В Человечестве люди любят друг друга и соединяются между собой.
Равным образом, в Человечестве индивидуумы могут действительно пользоваться тем бессмертием, которого они жаждут. Ибо оно собирает, сохраняет и воплощает в себе все то, что соответствует его сущности, все то, что способно сделать его более великим, более прекрасным, более могущественным. Оно создано исключительно из мыслей и чувств реальных людей, и оно состоит в большей степени из мертвых, чем из живых. Эти мертвые живут в ярком, деятельном и мощном воспоминании существующих поколений; они действуют, непрестанно возбуждая среди живых благородное соревнование, заставляющее этих последних стремиться к тому, чтобы самим заслужить соединение со своими великими предками.
Правда, этот Бог не является личным, это бессмертие не является объективным. Позитивизм отвергает, как вымыслы, подобного рода догматы так называемых религий „откровения“. Но разве это затрагивает хоть сколько-нибудь религию в собственном смысле слова? Чего стоит ограниченный, эгоистичный, трансцендентный, капризный бог по сравнению с Человечеством — одинаковым для всех, имманентным, и, при всей своей возвышенности, нераздельно слитым со всеми, даже самыми униженными людьми? Чего стоит материальное сохранение индивидуума в пространстве по сравнению с продолжением жизни во времени и в сознании людей? — ведь только это последнее осуществляет чаяние, наиболее дорогое для человеческого сердца: единение душ в вечности.