Зыхарь, спрыгнув с коня, наклонился к бабке и громко крикнул:
— Бабуль, почем ягоды для защитников Раввены!?
Бабуля, открыв глаза и явив народу свой ясный взор, малость подпорченный белесым бельмом на правом глазу. Подозрительно оглядев их, она прошамкала:
— Чой кричишь, милок, я те не глухая! Пять нуммий, и забирай пять лопухов с вишнями!
Говоря это, она не мешкая, прихватила, один из лежащих перед ней сорванных листьев лопуха. Быстро свернув кулек из него, она наполнила его сочными ягодами и сделала попытку всучить Зыхарю.
— Бабуль, что так дорого, почти пол серебряного денария!?
Возмущенный живодерской ценой, Зыхарь злобно уставился на нее, надеясь напугать своим устрашающим шрамом, пересекающим его обличье.
Старуха в свою очередь, вылупившись на него своим бельмом, буркнула недовольно:
— Чо вперился, красавчик! А ты думаешь, легко вырастить и собрать ягоды?
Зыхарь полагал переглядеть ее, но верх остался за бабкой. В битве упрямых взглядов, все-таки победил опыт, солдат отвел свой поникший взор.
Венд, оказавшись рядом со старухой, учтиво обратился к ней:
— Уважаемая, лишь учитывая ваши тяжкие труды по выращиванию этих чудных ягод, даю Вам целых три нуммия!
Смягчившаяся, от неожиданного вежливого обращения к ней, бабуля скрепя сердце, согласилась:
— А ладно, милок, давай четыре нуммия, уважу тебя, не то, что этого варнака — она покосилась на поникшего громилу со страхолюдной отметиной на лице.
Получив медяхи, она заняла прежнее положение и мигом уснула, словно впав в беспамятство.
Довольные путники, поедая сочные ягоды, двинулись дальше по улочке.
Проехав чуть далее до поворота, всадники выехали на широкую улицу, ведущую, по словам давешнего водоноса, прямо к местной управе.
Вся дорога, по обе ее стороны, была усажена вишневыми деревьями.
Было их десятка два с лишним. Некоторые ветки, усеянные ягодами, от тяжести провисли, чуть ли не цеплялись за них. Зыхарь, нагнувшись, пропустил ветку, всю усыпанную темно-красными ягодами, прямо над своей головой.
Венд весь побагровел от зудящей, как надоедливый комар, мысли, от того, как их ловко провели. Он ненавидяще, с остервенением, ел вишни со своего лопуха.
Все молчали, не говоря друг другу ни слова. Они переживали невольное чувство досады от того, как их изворотливо, да что там изворотливо, это мягко сказано, уела и бессовестно посадила в лужу, эта старая карга.
Легат Орин усмехнулся и подбодрил их:
— Я надеюсь, это первое и последнее поражение в славном городке Илеме. Славно нас провели!
Все непроизвольно заулыбались, стараясь поскорее забыть об этом обидном, для их уязвленного самолюбия случае, подтрунивая друг над другом.