Так и нашли его спутники, которым тоже посчастливилось отыскать деревья, на которых они спаслись от потопа. Теперь, вернувшись в лагерь, промокшие и голодные, они обнимались со слезами на глазах и благодарили Господа за спасение. Но их ликование продлилось недолго, потому что, спустившись к реке, они обнаружили, что драгоценные плоты не пережили наводнения. Вода проникла в полые стволы бамбука, и полузатопленные плоты висели на натянувшихся причалах из лиан. Все надежды продолжать путь по реке рухнули.
Буканьеры впали в такое уныние, что всерьез подумывали вернуться тем же путем, каким пришли, и попытаться достичь той самой индейской деревни, где с ними так плохо обходились. Но даже это было невозможно без пищи. Поэтому они испытали большое волнение, когда, шаря в прибрежных зарослях, один из них наткнулся на олененка, крепко спавшего в чаще. Трепеща от предвкушения, умирающие от голода люди подкрадывались к добыче, пока не оказались от нее почти на расстоянии вытянутой руки. Тогда один из буканьеров приставил дуло ружья к шкуре животного и спустил курок. Но от волнения бедняга забыл вложить пыж, и, когда он выстрелил, пуля лениво выкатилась из ствола мушкета и упала на землю. Ружье безобидно громыхнуло, и олененок, разбуженный выстрелом, вскочил на ноги и бросился прочь. Кинувшись в реку, он благополучно переплыл на другой берег, оставив безутешных буканьеров утолять голод крошками от сердцевины съедобной пальмы, выковырянными кончиками кортиков.
Уофер и его спутники дошли до предела. Теперь они были так далеко от первоначальной тропы, что не надеялись найти обратный путь к деревне куна: случай со сбежавшим олененком только напомнил им, как они слабы и беспомощны в чуждом безлюдном лесу. С того дня, как их бросили проводники, они не видели живой души и понимали, что без помощи в этой глуши их ждет скорая гибель. В такой крайности Уофер с товарищами мудро решили держаться следа, оставленного стадом пекари, или диких свиней, проходивших через лес. Живя в деревне куна, англичане заметили, что пекари часто совершают набеги на банановые плантации индейцев, и теперь надеялись, что след свиней в конце концов приведет их к деревне, где удастся вымолить пищу.
Слабейший из них, Гопсон, пребывал уже в столь жалком состоянии, что постоянно отставал от остальных и задерживал их. Но теперь спутники уже не могли его дожидаться, потому что, не получив помощи, погибли бы все. Так что, оставив его полагаться на себя, буканьеры собрали последние остатки сил и побрели вперед, проползая под ветвями, аркой смыкавшимися над следом пекари. Наконец удача повернулась к ним лицом; след привел их к старой, заброшенной плантации, верному признаку, что неподалеку деревня. И здесь, на пороге спасения, в последний раз встрепенулись дремавшие в них страхи перед аборигенами. Мучительную минуту англичане медлили в нерешительности, споря, следует ли им объявиться перед куна. Но голод взял верх, и Уофер пошел вперед, чтобы вступить в контакт с индейцами. Его ужасный облик — заросший бородой, грязный белый — произвел сенсацию в деревне. Индейцы, оживленно переговариваясь, собрались, чтобы ощупать и осмотреть странное привидение со свалявшимися волосами и бледной кожей. Уофера забросали вопросами: откуда он и как сумел найти дорогу к затерянной в лесу деревне. Однако обессилевший хирург не в состоянии был понять взволнованных расспросов и, задыхаясь среди окруживших его людей, едва стоял на ногах. Наконец до него долетел запах из кипящего горшка с едой, и он театрально рухнул наземь в глубоком обмороке.