— Нет, — ответил Керн. — Конечно, не забудешь.
— Я тоже так думаю.
За Керном и Штайнером зашел чиновник уголовной полиции в штатской форме. Керн разволновался. В дверях он непроизвольно остановился; картина, представшая перед его взором, подействовала на него, словно мягкий южный ветер. Небо над домами было синее, оно уже немного потемнело, черепичные крыши блестели в красных лучах заходящего солнца. Донау-канал сверкал, а на улице сквозь гуляющую толпу пробивались блестящие автобусы. Неподалеку прошла группа девушек в светлых платьях…
— Ну, пошли, — сказал чиновник уголовной полиции.
Керн вздрогнул. Заметив, что его без стеснения разглядывал один из прохожих, он в смущении опустил глаза.
Они пошли по улице, чиновник посередине. Перед каждым кафе уже стояли столики и стулья, везде сидели радостные люди, разговаривали друг с другом. Керн опустил голову и пошел быстрее. Штайнер посмотрел на него с добродушной усмешкой:
— Ну, мальчик, это не для нас, не так ли? Все это.
— Да, — ответил Керн и плотно сжал губы.
Они подошли к пансиону, где жили раньше. Хозяйка встретила их со смешанным чувством гнева и сострадания. Она тотчас же отдала им вещи. Украдено ничего не было. Еще в камере Керн решил надеть чистую рубашку, но теперь, после того как прошел по улицам, он не сделал этого. Он взял свой старый чемодан и поблагодарил хозяйку.
— Я очень сожалею, что у вас были такие неприятности.
Хозяйка махнула рукой:
— Ничего, желаю вам всего хорошего. И вам тоже, господин Штайнер. Куда же вы теперь?
Штайнер неопределенно махнул рукой:
— По дороге пограничных клопов. От куста к кусту.
Одну минуту хозяйка стояла в нерешительности. Затем она твердым шагом подошла к стенному шкафчику орехового дерева:
— Вот, выпейте еще на дорогу…
Она достала три рюмки, бутылку и налила.
— Сливовица? — спросил Штайнер.
Она кивнула и предложила вина чиновнику.
Тот вытер усы:
— Наш брат ведь только исполняет свои обязанности…
— Конечно. — Хозяйка снова налила вина. — А почему вы не пьете? — спросила она Керна.
— Я не могу. На пустой желудок…
— Ах, так… — Хозяйка внимательно посмотрела на него. Ее одутловатое, холодное лицо неожиданно потеплело.
— О боже, да ведь он еще растет, — пробормотала она. — Франци! — крикнула она. — Принеси бутерброды!
— Спасибо, не нужно. — Керн покраснел. — Я не голоден.
Служанка принесла большой двойной бутерброд с ветчиной.
— Не церемоньтесь, — сказала хозяйка. — Ешьте.
— Дать тебе половину? — спросил Керн Штайнера. — Для меня это слишком много.
— Ешь без разговоров! — ответил Штайнер.
Керн съел бутерброд с ветчиной и выпил рюмку сливовицы. Потом они распрощались с хозяйкой. До Восточного вокзала добрались на трамвае. В поезде Керн внезапно почувствовал, что очень устал. Стук колес навевал дремоту. Словно во сне, он видел, как за окном проплывали в нежных голубых сумерках дома, фабричные дворы, улицы, сады с высокими ореховыми деревьями, лужайки, поля. Его мысли притупились, они потерялись в мечтах — о беленьком домике, окруженном цветущими каштанами, о торжественной депутации мужчин в сюртуках, передававших ему письмо от почетных граждан, и о диктаторе в военной форме, который, упав на колени, со слезами просил у него прощения.