— Смогу. — Штайнер снял свой рюкзак.
— Господин Штайнер, это невозможно. Полиция может нагрянуть снова в любой момент. И она закроет мой пансион.
— Луизхен, — спокойно сказал Штайнер. — Самым лучшим убежищем во время войны была свежая воронка от снаряда. Почти никогда не случалось, чтобы в нее сразу попал другой. Поэтому ваша комнатушка — сейчас самая надежная в Вене.
Хозяйка в отчаянии запустила руки в свои светлые волосы.
— Вы погубите меня! — воскликнула она с пафосом.
— Как чудесно! Я всегда мечтал об этом — погубить кого-нибудь! У вас романтическая натура, Луизхен. — Штайнер огляделся. — У вас найдется еще чашка кофе? И рюмка водки?
— Кофе? И водки?
— Да, Луизхен. Я знал, что вы меня поймете! Какая вы чудесная женщина. Ну как, есть еще сливовица в стенном шкафу?
Хозяйка беспомощно посмотрела на него.
— Да, конечно, — сказала она.
— Как раз то, что нам нужно. — Штайнер достал бутылку и две рюмки. — Вы тоже выпьете?
— Я?
— Да, вы, кто же еще?
— Нет.
— Выпейте, Луизхен! Доставьте мне удовольствие. Пить одному как-то скучно. Вот… — Он наполнил рюмку и протянул ей.
Хозяйка минуту колебалась. Потом взяла рюмку.
— Хорошо, ладно! Но вы не будете здесь жить, правда?
— Только пару деньков, — сказал Штайнер успокаивающе. — Не больше, чем пару деньков. Вы принесете мне счастье. У меня есть кое-какие планы. — Он улыбнулся. — Ну, а теперь кофе, Луизхен.
— Кофе? У меня здесь нет кофе.
— Есть, детка. Вон он стоит там. Спорю, что он превосходен.
Хозяйка сердито засмеялась.
— Ох, вы какой. Кстати, меня зовут не Луиза. Меня зовут Тереза.
— Тереза! Не имя, а мечта!
Хозяйка принесла ему кофе.
— Тут еще лежат вещи старика Зелигмана, — сказала она, показывая на чемодан. — Что мне с ними делать?
— Это еврей с седой бородкой?
Хозяйка кивнула.
— Я слышала, будто он умер. Больше ничего…
— Вы слышали достаточно. С меня хватит и этого. Вы не знаете, где его дети?
— Откуда же мне знать? Ведь не буду же я еще заботиться и о них?
— Конечно, нет. — Штайнер вытащил чемодан и открыл его. Оттуда выпало несколько мотков пряжи и ниток. Под ними лежал, тщательно упакованный, пакет со шнурками. Далее — костюм, пара башмаков, книга на древнееврейском языке, немного белья, несколько картонок с роговыми пуговицами, маленький кожаный кошелечек с монетами достоинством в один шиллинг, два молитвенных ремня и белая накидка для молитвы, завернутая в шелковистую бумагу.
— Немного вещичек-то, не правда ли, Тереза? — сказал Штайнер.
— У некоторых и того меньше.
— Тоже правильно. — Штайнер осмотрел книгу на древнееврейском и заметил листочек бумаги, вложенный между внутренними стенками переплета. Он осторожно вытащил его. На нем был адрес, написанный чернилами.