На экране вновь появились флейты и литавры. За ними виднелись колонны иностранного легиона, уходившего вдаль; над ротами растянувшихся по пустыне легионеров, не имеющих родины, поспешно гремели возбужденные трубы…
Керн наклонился к Рут Голланд.
— Вам нравится?
— Да…
Он полез в карман и сунул ей маленький флакончик.
— Одеколон, — прошептал он. — Здесь жарко. Может, он освежит вас немного.
— Спасибо.
Она вылила несколько капелек себе на руку. Керн не заметил, что глаза ее вдруг наполнились слезами.
— Спасибо, — сказала она еще раз.
Штайнер во второй раз сидел в кафе «Алебарда». Он придвинул кельнеру пять шиллингов и заказал чашку кофе.
— Звонить? — спросил кельнер.
Штайнер кивнул. Он играл еще несколько раз с переменным успехом в разных пивных и собрал уже пятьсот шиллингов.
Кельнер положил перед ним несколько газет и журналов. Штайнер взял одну из газет и начал читать. Но вскоре он отложил ее в сторону; его мало интересовало, что творилось на свете. Для тонущего человека важно только одно — вынырнуть на поверхность, и ему совершенно безразлично, какова окраска рыб, плавающих вокруг.
Кельнер принес кофе и стакан с водой.
— Господа будут здесь через час.
Он остался стоять у стола.
— Прекрасная погода сегодня, правда? — спросил он через некоторое время.
Штайнер кивнул и уставился в стену, на которой висел плакат, приглашавший пить солодовое пиво и тем самым продлить свою жизнь.
Кельнер, шаркая ногами, вернулся за стойку. Через некоторое время он принес на подносе еще стакан воды.
— Принесите мне лучше порцию вишневки.
— Хорошо. Сию минуту!
— И себе рюмку.
Кельнер поклонился.
— Покорнейше благодарю. Вы понимаете нашего брата. Это случается редко.
— Ах, что вы! — возразил Штайнер. — Мне просто скучно.
— Я знал людей, которым в голову приходили совершенно другие мысли, когда им было скучно, — сказал кельнер.
Он выпил и поскреб кадык.
— Послушайте, — начал он доверительно, — я же знаю, в чем дело, и если вы разрешите дать вам совет, то я порекомендую вам взять умершего австрийца. Есть, конечно, и умершие румыны, и они даже намного дешевле… но кто может говорить по-румынски?
Штайнер внимательно посмотрел на него.
Кельнер оставил свой кадык в покое и начал скрести затылок. При этом он почесал себе и ноги, одну об другую, как собака.
— Лучше всего, конечно, был бы американец или англичанин, — задумчиво произнес он. — Но попробуй дождись, когда в Австрии умрет хоть один американец! А если это и случится, взять хотя бы несчастный случай, то попробуй доберись до его паспорта!
— Я думаю, что немецкий лучше, чем австрийский, — сказал Штайнер. — Его труднее проверить.