О'Рейли не ожидал разговора о делах. Я видел, как он сделал над собой усилие, чтобы сосредоточиться на услышанном.
— Барт понимает систему делопроизводства. Он знает, где что лежит. Разумеется, есть кое-какие тонкости, ему не известные, но я могу ввести вас в курс дела.
— Знает ли Мейерс шифры сейфа?
— Конечно. Вы забываете, что он больше года занимается тем, чем раньше занимался я.
— Есть ли у него все ключи — все те, которые, как я полагаю, находились у вас, когда вы исполняли эти обязанности?
— У него все ключи, кроме ключей от шкафов с моими собственными досье, но, прежде чем уйти, я возвращу их вам.
— Превосходно. Кстати, у вас есть ключи от входа с Уиллоу Элли? Я, кажется, забыл свои на Айленде в прошлый уик-энд, а так неудобно тащиться через главный вход.
— Нет, я никогда не пользовался никакими привилегиями партнеров, — ответил он с горечью. — И вы, Стив, знаете об этом лучше, чем кто-нибудь.
Мне хотелось как можно скорее оставить разговор о ключах от двери на Уиллоу Элли. Стараясь не думать о значении его протеста, я спросил:
— В чем причина вашего недовольства?
— Ладно, ведь мы с вами ровесники, не так ли? И обоим нам покровительствовал Ван Зэйл. Я знаю, вы серьезный малый, так ведь и я не дурак. Как думаете, могли бы мы в конце концов стать партнерами?
Я был искренне удивлен.
— Не моя вина в том, что Пол считал ваши мозги более подходящими для административной работы, чем для чисто финансовой.
— О, я вполне мог делать все то, что делаете вы! — рассердился на меня О'Рейли, неожиданно выйдя из себя. — Но лишь потому, что ваш отец манипулировал двумя миллионами старых долларов, тогда как мой был всего лишь иммигрантом, державшим скобяную лавку…
— О Боже!
— И только потому, что все члены моей семьи были католиками из Коннота, тогда как ваши — протестантами из Олстера…
— Мы из графства Корк! — выкрикнул я, хотя никто не знал, откуда родом был первый Салливэн, участвовавший в битве с британцами в долине Гудзона.
Однако я где-то читал, что на юго-западе фамилия Салливэн была очень распространена. Глупая перебранка между нами разгоралась все больше и больше. Я понятия не имел о том, что больным местом О'Рейли была принадлежность к первому поколению католиков ирландско-американского происхождения. Позднее я понял, что он, вероятно, все еще страдал от того, как с ним обращались в офисе Чарли, где все партнеры-янки без всякого стеснения выражали свои чувства, желая указать ему его место. Но в тот момент я не задумывался над анализом причин такой его ярости, потому что искал повод выпустить пар. Я хорошо помнил имевшиеся у меня сведения об этом убийстве и пережил трудные минуты, удерживаясь, чтобы не превратить О'Рейли в кровавое месиво. Единственным оправданием того, что я терял выдержку и выкрикивал в его адрес ругательства, был его этнический бред, густо сдобренный религиозным идиотизмом.