Но все равно начало каждого проклятого дня походило на катастрофу. Попробуйте каждое утро вставать в четыре — и сами поймете.
Вот как начинался его день.
В четыре утра звонил будильник, старомодный будильник, который он каждый вечер самолично заводил. (Радио выводило его из себя, пока он не выпьет утренний кофе.) Он всегда тотчас же затыкал его, не желая будить жену. Принимал душ в отдельной ванной комнате (опять-таки потому что не хотел тревожить жену, ее звали Энн), наливал в термос кофе, съедал что-нибудь неполезное — бублик или пирожное, — стоя над раковиной. К тому моменту уже было 4.20, 4.25, если он замешкался.
Затем он совершал нечто парадоксальное: возвращался в спальню и будил жену, которую всеми силами старался не потревожить предыдущие двадцать минут.
— Удачного тебе дня, — всегда произносил Уайндэм.
И его жена тоже всегда отзывалась одинаково. Она утыкалась лицом в подушку и улыбалась. «Уг-ху», — выдыхала она, и обычно это было такое уютное, любящее, свернутое калачиком «уг-ху» раннего утра, что ради него стоило каждый проклятый день подниматься ровно в четыре.
Уайндэм узнал о Всемирном торговом центре — еще не о конце света, хотя Уайндэму тогда показалось, что дело обстоит именно так, — от одной своей клиентки.
Клиентка, ее звали Моника, была из числа постоянных. Эта баба была помешана на канале «Магазин на диване». И еще она была объемистая. Женщина того сорта, о каких люди говорят: «Она такая добросердечная» или «У нее такое приятное лицо». И она действительно была добросердечная, по крайней мере Уайндэм считал ее таковой. Поэтому он огорчился, когда она открыла ему дверь вся в слезах.
— Что случилось? — спросил он.
Моника покачала головой, не в силах вымолвить ни слова. Она жестом пригласила его войти. Уайндэм, нарушая разом приблизительно пятьдесят правил ОСД, шагнул в дом вслед за ней. В доме пахло сосисками и цветочным освежителем воздуха. И повсюду было это дерьмо из «Магазина на диване». То есть решительно повсюду.
Уайндэм не обратил на это внимания. Взгляд его был прикован к телевизору. На экране авиалайнер врезался во Всемирный торговый центр. А он стоял и наблюдал это с трех-четырех разных ракурсов, прежде чем заметил логотип «Магазина на диване» в правом нижнем углу экрана.
И вот тогда он пришел к выводу, что это, должно быть, конец света. Он не мог представить, чтобы «Магазин на диване» прервал трансляцию своих обычных программ ради чего-то менее значительного.
Мусульманские экстремисты, которые направляли самолеты на Всемирный торговый центр, на Пентагон и в твердую почву ничем не примечательного поля в Пенсильвании, твердо верили, как нам говорят, в свое немедленное вознесение в райские кущи.