Мне показалось, что подлинные цели алаш-орды присутствующие русские только лишь сейчас узнали из моих слов. Толебай, торгаш Ташти и мулла Мантен не знали, куда деваться. Они покраснели, ударила им в лицо нечистая кровь.
Русские продолжали недобро и вопросительно смотреть на своих соседей алаш-ордынцев. Убедившись, что мои слова попали в самую точку, я подписал бумагу.
Мне предложили выйти в зал. Продолжали допрос следующих товарищей. В зале я остановился перед окном. Ко мне подошли Ташти и Толебай и притворно-мирно стали беседовать со мной. Со стороны могло показаться, что они — мои близкие родственники.
— Ничего, ничего, придет время, освободишься, — успокаивали они меня.
С Толебаем мы когда-то учились вместе в городской школе, были приятелями. Обменялись сейчас «дружескими» упреками.
Через несколько минут мои «благодетели» пошли продолжать допрос.
Вдвоем с Байсеитом мы зашли в один из школьных классов. Сюда через конвоира нам прислали кумыс.
Мы наслаждались кумысом и неожиданно заметили двух казашек, вплотную подошедших к нашему окну. Одна из них оказалась женой Байсеита, а другая тещей. По нашему довольному виду они решили, что смутные надежды на хороший исход должны оправдаться. Показывая на свои белые кимешеки, они как бы спрашивали: ну как вы, чисты, обелены, оправданы?
Я отрицательно покачал головой.
Комиссия продолжала допрос. Без конца сновали разные офицерики, то входили, то выходили, то пробегали (в бешенстве, словно коровы под натиском оводов). В руках плетки, а у некоторых розги. Глаза поблескивают, словно у испуганных молодых верблюдов. Когда комиссия закончила работу, звеня кандалами, подгоняемые конным конвоем, мы вереницей потянулись обратно в тюрьму.
После допроса распространился слух о том, что якобы теперь оставят в тюрьме только самых опасных преступников, а всех остальных выпустят на волю.
Каждый день передаются самые немыслимые слухи, которым невозможно верить, слухи то удручающие, то радующие.
Все жаждут свободы.
Перед тюремными окнами все чаще появляются друзья, родственники, наши отцы, прибывшие из далекой степи.
Мы стараемся бодро кивнуть им, поздороваться с ними. Они отвечают с безмолвной, щемящей душу горечью. Иногда, при человечном надзирателе, нам удается перекинуться несколькими словами.
Один день уныло похож на другой. Время как бы замерло, остановилось. Играем в шахматы и шашки из сырого хлеба. Рассказываем о былом. Иногда пытаемся разыгрывать друг друга, чтобы убить время.
Я подолгу сижу у оконной решетки… Не каждый день, но все же приходит та девушка с красной ленточкой в косах и пристально смотрит в наше окно. Мы с ней здороваемся. По-прежнему в сторону лужайки в низине проходит белая гусыня, ведя за собою своих питомцев. Птенцы подросли, шагают уверенно, крылышки их окрепли…