А гость глазами по залу стрелял, и светилось в них колдовство;
Он смотрел на меня, будто морем огня жизнь окружила его;
Он в бороду врос, он, как хворый пес, чуял погибель свою,
Из бутыли по капле цедил абсент и не глядел на струю.
Я ломал башку: что за тип такой пришел сквозь пургу и мглу, —
Но еще внимательнее за ним следила Красотка Лу.
А взгляд его по салуну скользил, и было понять мудрено,
Что ищет он, — но увидел гость полуживое фоно.
Тапер, что рэгтаймы играл, как раз пошел принять стопаря,
А гость уселся на место его, ни слова не говоря.
В оленьей поддевке, тощий, неловкий, — мне слов-то не подобрать, —
С размаху вцепился в клавиши он — и как он умел играть!
Доводилось ли вам Великую Глушь видеть под полной луной,
Где ледяные горы полны слышимой тишиной;
Где разве что воет полярный волк, где, от смерти на волосок,
Ты ищешь ту проклятую дрянь, что зовут «золотой песок»,
И где небосклоном — красным, зеленым — сполохи мчатся прочь?
Вот это и были ноты его… голод, звезды и ночь.
Тот голод, какого не утолят бобы и жирный бекон.
Голод, который от дома вдали терзает нас испокон.
Пронимает тоскою по теплу и покою, ломает крепких парней;
Голод по родине и семье, но по женщине — всех сильней:
Кто, как не женщина, исцелит, склонясь к твоему челу?
(Как страшно смотрелась под слоем румян красотка по имени Лу!)
Но музыка стала совсем другой, сделалась еле слышна,
Объяснив, что прожита жизнь зазря и отныне ей — грош цена;
Если женщину кто-то увел твою, то, значит, она лгала,
И лучше сдохнуть в своей норе, ибо всё сгорело дотла,
И остался разве что вопль души, точно вам говорю…
«Я, пожалуй, сыграю открытый мизер», — вымолвил Дэн Мак-Грю.
Стихала музыка… Но, как поток, она вскипела к концу,
Бурля через край: «Приди, покарай», — и кровь прилила к лицу.
Пришло желание мстить за всё, — да разве только оно?
Тупая жажда — убить, убить… Тогда замокло фоно.
Он взглянул на нас, — я подобных глаз не видел, не буду врать;
В оленьей поддевке, тощий, неловкий, — мне слов-то не подобрать;
И спокойно так нам сказал чужак: «Я, конечно, вам незнаком,
Но молчать не могу, и я не солгу, клянусь моим кошельком:
Вы толпа слепцов, — в конце-то концов, никого за то не корю,
Только чертов кобель тут засел меж вас… и зовут его Дэн Мак-Грю!»
Я голову спрятал, и свет погас, — бабахнуло будь здоров!
После женского крика зажегся свет, — мы увидели двух жмуров.
Начиненный свинцом, — ну, дело с концом, — Мак-Грю лежал на полу,
А чужак с реки лежал, привалясь к бюсту красотки Лу.
Вот и вся история: на нее глядел я во все глаза.
Допился ли гость до синих чертей? Не скажу ни против, ни за.