Жена его училась на заочном факультете и как раз уехала на сессию. А кулинарные таланты Серёги ограничивались умением намазать масло на хлеб и пришлёпнуть его сверху куском колбасы. Тем он и жил, пока его жена вела суровую борьбу с институтскими экзаменаторами.
— А как же! — ответил я. — Могу предложить ветчину, лососину, телячий язык. На первое — уха из стерляди и черепаховый суп. На второе — спагетти с сыром пармезан, свиная печень, тушенная в белом вине с гарниром…
— Да иди ты! — взвыл Серёга. — Тебе всё шуточки, а я с утра ничего не ел!
— Тогда пошли чистить картошку.
* * *
Ночью, когда я уже выпроводил Серёгу, пришла Изольда. Кутаясь в простыню, она прошествовала из ванной, оставляя за собой мокрые следы, и села в кресло. Я тут же сообразил чайку, распечатал пачку печенья. Изольда низко опустила голову, её длинные волосы закрыли ей лицо. Такая поза моего любимого привидения говорила о том, что оно чем-то сильно расстроено.
Надо заметить, что когда Изольда навестила меня в первый раз, я до полусмерти перепугался. Мы как раз развелись с женой, и в квартире появился домовой. Некоторое время я пытался с ним бороться, пока не понял совершенную бессмысленность своих усилий. После этого мы с домовым не то чтобы подружились, но стали относиться друг к другу терпимей. А потом я окончательно примирился с существованием своего квартиранта (правда, как потом выяснилось, ещё и нахлебника. И клептомана в придачу).
Опыт общения с домовым помог мне найти общий язык и с Изольдой. Свою первую ночь в моей квартире она провела в кресле, закапав мне весь пол мокрой простынёй (иной одежды Изольда не признавала), а я до утра трясся от страха, укутавшись в одеяло. В голову мне лезли всякие глупые мысли. Например, такие: Изольду, которая жила в этой квартире до меня, утопили, а теперь она будет мстить мне, потому как до своих убийц ей не добраться, а задушить кого-то надо. Но моя гостья вела себя прилично. И на вторую ночь я с ней познакомился. Серёга говорил, что это у меня от тоски и одиночества крыша съехала, вот и начали появляться всякие домовые и Изольды. Я с ним не спорил и не пытался ему что-то доказывать.
Сегодня Изольда была явно не в духе.
— Что случилось? — спросил я. — Тебя кто-то обидел? Давай я ему морду набью.
Изольда поправила сползшую с плеча простыню и посмотрела на меня.
— Так, значит, это я в чём-то виноват? Ты что, до сих пор дуешься из-за пистолета? Но ведь я прошлой ночью раскаялся и пообещал тебе впредь такого не делать.
Изольда, не отрывая от меня взгляда, поставила прозрачный локоток на подлокотник кресла и упёрлась подбородком в кулачок.