Сердце Оливии сжалось при мысли о будущих одиноких герцогах, Куине и Альфи.
— Поэтому ты и запускал воздушных змеев, чтобы Альфи не чувствовал себя одиноким?
— Еванджелина не хотела детей. Она была в ужасе от изменений, произошедших с ее телом. Хотя мне нравилось, как она выглядит.
— Правда?
— Мне казалось, она никогда не была более прекрасной, а она считала себя отвратительной. Целых два года не позволяла прикоснуться к ней и видеть ее обнаженной.
— Значит, она не всегда изменяла тебе?
— Всегда, — спокойно ответил Куин, словно они говорили о погоде. — К своим любовникам она относилась по-другому.
Уже в который раз Оливия подумала, что не следует высказывать вслух свое мнение об Еванджелине.
— Я не хочу говорить о бывшей жене. Предпочел бы вообще не упоминать ее имени.
— Ты уверен? По сравнению с тобой, Куин, я совершенно обычная.
Он с таким удивлением взглянул на нее, что Оливия не могла сомневаться в его искренности.
— О чем ты? Ты прекрасна, остроумна, и тебя все любят. Возможно, за исключением моей матери, но и она со временем привыкнет к тебе.
На глазах Оливии выступили слезы.
— Нет, — Куин заключил ее в объятия, — не надо слез. — Он принялся покрывать ее лицо нежными поцелуями.
Оливия прижалась к нему.
— Расскажешь, зачем ты все-таки пришла в эту комнату? — прошептал Куин. — Когда мы виделись час назад, ты готова была пожертвовать мной ради своей чести.
Оливия слабо засмеялась.
— Мне ужасно стыдно перед Рупертом. Но Джорджи говорит, мы сможем найти ему хорошую жену: добрую, понимающую и сильную.
— Значит, твоя сестра все поняла?
— Она сказала, между вами нет искры.
— Как я и говорил, — довольно произнес Куин. — Знаешь, твоя сестра станет талантливым ученым.
— Она очень одаренная и добьется успеха, как только мы купим ей все нужные книги. Отец никогда бы на это не пошел. Он считал чтение неподобающим занятием для леди, и мать соглашалась с ним.
Куин фыркнул.
Оливия прильнула к нему, растворяясь в его крепких объятиях, вдыхая его странный, пряный мужественный запах, чувствуя его прикосновение, без слов говорившее, как он ее желает, как мечтает покрывать поцелуями ее грудь, живот и бедра.
— Мне немного жаль, что я похитил тебя у Монтсуррея. Нет ничего благородного в том, чтобы отбить невесту у человека, который защищает родную страну.
Оливия прижалась к нему, наслаждаясь теплом.
— Руперт не сразу начал дышать после рождения. Он никогда не станет тем, кем мог бы стать.
— И все же он достойный человек, — просто ответил Куин. — Он служит своей стране и рискует жизнью, чтобы защитить Англию.