Дверь распахнулась вовнутрь. Куин ступил в кромешную тьму и подождал, пока дверь закроется. Зажгли потайной фонарь. Его дрожащий свет упал на изможденные лица двух английских солдат.
— Слава Богу, вы пришли, — шепнул один из них.
— Он жив?
Резкий кивок.
— Чуть жив.
— Ваши имена?
— Тоге. — Очередной кивок. — А это Пейсли.
Куин указал на фонарь. Солдаты потушили его, Куин выскользнул наружу и вернулся с Оливией, держа ее теплую руку в своей.
Когда фонарь снова зажгли, его свет упал на ее ясное лицо, блестящие волосы, выбившиеся из-под капюшона плаща, пухлую нижнюю губу.
— Люси! — ахнул Тоге. Его голос был многозначительным. Они решили, что ради Оливии стоит рисковать жизнью. Куин видел это по их глазам. Внезапно из его горла вырвалось глухое ворчание.
Оливия покачала головой, сняла капюшон и поставила на пол собачку Руперта. Улыбнулась изумленным солдатам.
— Это Люси.
— Маркиз? — спросил Куин. Он перестал думать о трупах и теперь соображал, как переправить на корабль Оливию и тяжело раненного Руперта в крошечной лодке. Сам он остаться не мог: Оливия не сумеет долго грести и не доберется до «Грезы». Ему придется взять сначала одного, а потом вернуться за другим, а значит, кто-то временно останется на берегу.
Тоге покачал головой и отдернул грубую занавеску в углу, открыв лежащее на тонком матраце худое тело.
Оливия бросилась к нему и упала на колени. Люси обнюхивала щеку хозяина, ее тощий хвост отчаянно крутился.
Оливия взяла Руперта за руку. Странно, но только сейчас она заметила, какие у него длинные и изящные пальцы. Они совсем не походили на сильные пальцы Куина, но было в них нечто по-своему прекрасное.
Она наклонилась ниже и прошептала:
— Руперт!
Он не пошевелился.
Люси дрожа прижалась к Оливии, но затем в один прыжок очутилась на груди Руперта. Оливия хотела убрать ее, но собачка принялась лизать его щеку, нос, веки. Оливия тихо повторила:
— Руперт, я привезла тебе Люси. Это она!
Его веки дрогнули.
Она погладила его руку и оглянулась через плечо на Куина.
— Он приходит в себя, — шепнула она.
Люси по-прежнему облизывала лицо, щеки, уши Руперта теплым языком. Он открыл рот и хрипло произнес одно лишь слово «Люси».
Оливия наклонилась ниже.
— Руперт, это Оливия. Мы с Люси приехали, чтобы забрать тебя домой.
Мгновение он молчал. Потом его взгляд упал на коричневую острую мордочку Люси и ее блестящие глаза. На бескровных губах появилась слабая, улыбка.
Взгляд Руперта переместился на Оливию.
— Знал, что ты придешь.
Он говорил с трудом. С ужасом Оливия заметила струйку подсохшей крови, вытекшей у него из уха.