Приснился сон. Непонятно, что в нём было страшного, но она знала, что сон страшный, вздрагивала и пыталась проснуться. А снилась ей длинная улица, и она шла по одной её стороне с письмом, которое надо было бросить в ящик. Но, как назло, ни одного ящика не было. Все они висели на другой стороне улицы, а она почему-то не могла перейти дорогу. Она и не пыталась, но знала: если попытается — не сможет. И всё шла, шла, шла, и улица никак не кончалась, а все почтовые ящики были на той стороне, куда ей нельзя… Это был очень страшный сон!
Потом на неё навалился кто-то мокрый и приподнял её. Она вскрикнула, открыла глаза:
— Папа!
— Вот дурочка, вот дурочка? — повторял он. С плаща его натекла целая лужа. — А худющая! А грязная! Вот дурочка!
Дежурная смотрела на них, стоя в дверях, улыбалась.
2
— Это она, она? — закричала Зина, опомнившись, и люто взглянула на дежурную. Та скрылась в коридоре.
Теперь, когда случилось так, как она втайне ждала, Зина возмутилась. Неправда! Ничего такого она не хотела! И она уже искала виновных — кто посмел вмешаться в её жизнь!
— Что — она? — осторожно спросил папа.
— Написала вам обо мне.
— А разве ты ей что-нибудь рассказывала?
— Нет… Это Пётр Алексеевич?
— Да, и он. Видать, хороший человек. — Папа повесил плащ на вешалку. — У него тоже дочь. Он подумал: а если бы моя так заблудилась? Смотрю на эту несчастную девочку — и сердце болит.
— Он так и написал — несчастную?
— Кажется. Да ты не огорчайся. Может, и не так. Я уже не помню. Не сердись, глупенькая. Из лагеря тоже написали, сразу два письма: Олег Владимирович и директор. Но, если бы не Пётр Алексеевич, я бы не знал, где тебя искать… И хорошо, что все они писали не домой, а в больницу — мама бы с ума сошла. Она и так всё плакала, всё гнала меня: поезжай в лагерь, забери Зиночку. Вот — взял отпуск… Ох!
Он схватился за живот и сел на кровать.
— Что с тобой?
— Всё то же. Язва разыгралась.
— А ещё пишешь статьи о желудочных болезнях!
— Ты ведь знаешь нашу маму. Если бы она увидела, что я болен, она бы сама тут же слегла от волнения. Приходится притворяться здоровым и в доказательство есть селёдку! Ох!
— Папка!
— Ничего, уже отпустило.
— А я бы хотела селёдки…
— Ты голодна?
— Нет, но мне бы хотелось селёдки…
— Пойдём в ресторан!
— Нет, лучше посидим здесь…
— Ты, кажется, забываешь одну вещь: я твой отец. И я тебе приказываю: пойдём в ресторан.
— Ты мой отец. Но лучше посидим здесь.
— Что у тебя вышло в лагере?
— Я им хотела доказать, что нужно уничтожить собственность. А они меня выгнали.
— Разве ты не сама убежала?
— Нет, они меня выгнали.