И это вернуло его мысли к записке. Конечно, как только он выберется, он немедленно доложит о ней, расскажет о Штильмайере и честно признается, что не придал значения той встрече. Просто не хотел убивать австрийца. И не потому, что не терпел ненужных убийств. Смерть австрийца могла бы помешать выполнению задания. Если бы противник обнаружил труп или хотя бы исчезновение связиста, он начал бы поиски и мог бы наскочить на Матюхина и Сутоцкого. Конечно, ему следовало принести расписку Штильмайера. Теперь она была бы оправданием, а он ее порвал.
Матюхин тяжело вздохнул и грустно улыбнулся: «Что ж, будем держать ответ…»
Испарина над ничейной полосой сошлась в туманец. Вечерело. Сутоцкий начал постанывать в забытьи, и Матюхин, взглянув на часы, подумал, что пора собираться в путь, не дожидаясь полной темноты. Сумерки и туман прикроют их.
Он обмотал Сутоцкого плащ-палаткой, которую брали, чтобы тащить на ней пленного, но понял, что волочить Сутоцкого опасно: толчки разбередят рану. Матюхин выломал из остатков нар несколько жердей, связал их, осторожно подсунул этот сухопутный плотик под раненого. Николай застонал громче.
Когда сумерки сгустились, Матюхин надел лямки-веревки на плечи, приспособил гранаты так, чтобы они были под рукой, и тихонько выполз из землянки. Поначалу ползти было боязно: а вдруг заметят?
Но во вражеских траншеях все так же стучали лопаты и топоры, оттуда доносился слитный рабочий шумок. На небе появились первые звезды, оно светлело, а туман у земли был вязким, холодным и въедливым. Он сразу просочился за ворот и вызвал дрожь. Матюхин прибавил ходу. Вскоре он понял, что таскать волокушу не умеет. Лямки то ослаблялись, то резко и больно врезались в плечо. Он полежал, подумал, руками подтянул волокушу к себе, потом отполз и снова подтянул. Двигаться стало легче — лямки уже не резали плечи.
До окопчика боевого охранения оставалось, наверное, метров пятьдесят, когда он услышал шуршание бурьяна. Оно приближалось с нашей стороны, и Матюхин, инстинктивно выдвинув вперед автомат, понял, что движется кто-то из своих. Скорее всего, разведчики. И хотя за время пребывания в землянке он ни разу не подумал о том, что разведчики обязательно приползут ему на помощь, он не удивился, потому что подспудно был уверен в этом и не тратил времени на подобные раздумья. Это было само собой разумеющимся, как, вероятно, и убеждение, что сдавшегося врага убивать не следует.
И разведчики, встретив лейтенанта, тоже не удивились. Они знали, что иначе лейтенант поступить не мог, это тоже было само собой разумеющимся, и потому встреча была молчаливой.