— Ты хоть понимаешь, кто я, дешевка?! — донеслись до нее далекие слова.
Она приблизила лицо к его лицу и, по-детски восторженно улыбаясь, сказала ласково и проникновенно:
— Кто ты ни есть и как бы тебя ни звали — иди ты к…
Факир сунул руку в карман.
— Факир! — ворвался вдруг Филипп. — Факир! — завизжал он бабьим голосом. — Ты с ума сошел!
— Не твое дело, — ответил Факир, как-то обмяк (передумал, что ли?) и вдруг в какую-то долю секунды выхватил руку и полоснул ее по шее сверкнувшей полоской стали.
…Через неделю после того как Факира забрали в милицию, Киру выписали из больницы, и она пришла в бар к Филиппу. За плечом у нее был рюкзак.
Филипп улыбнулся и сказал:
— Кофе?
— Да, — сказала Кира. — С цикорием.
— Уже уезжаешь?
— Да, только не знаю, куда податься. До чего же я рада, что эта чертовщина кончилась. Мне от нее прибыли никакой не было, уж поверь.
Филипп покачал головой, но говорить ничего не стал. Но посмотрел на ее тощий рюкзачок и все-таки не удержался:
— Не густо.
— Все мое при мне. Пара шмоток да документы. Паспорт и… — Она хихикнула. — Школьный аттестат.
Филипп тоже засмеялся:
— Ты что, учиться, что ли, собралась?!
— Да ну тебя!.. Так, захватила зачем-то… Спасибо за кофе. — Она опорожнила чашку и полезла в карман.
— За счет заведения. Значит, будешь искать работу?
— Да.
— Мой тебе совет: иди работать в бар.
— Нет, в бар мне бы не хотелось. Я думала, может, устроюсь официанткой — что-нибудь такое…
— А куда поедешь?
— В Москву хочу. Филипп присвистнул:
— Москва большая…
— Вот и я о том же.
— Там легко затеряться.
— Вот и я о том же. Он покосился на ее шею. Шрам был заметен.
— Мой тебе совет, — еще раз сказал Филипп. — Говори всем: я попала в аварию. Поняла?
— Ага, — сказала Кира. — Была авария. И я в нее попала.
— Какая-то ты странная, — сказал Филипп, внимательно разглядывая Киру. — Заторможенная, что ли?
— Травки на дорогу покурила, — улыбнулась Кира.
— Понятно, — протянул он и вдруг спросил: — Кстати, откуда у тебя шрам?
Она отрапортовала:
— Я попала в аварию. И порезалась о боковое стекло.
— Молодец. И какая досада. Такая хорошенькая девушка!
— Считаешь, шрам меня портит?
— Да его почти не видно.
— Ну ладно.
Кира послала ему воздушный поцелуй и вышла из бара и из города — навсегда.
…В поезде она разговорилась с попутчицей — разбитной тридцатилетней хохлушкой, которая заверила, что жизнь в столице — «супер», надо только крутиться.
— Вы случайно не знаете, куда я могла бы устроиться?
— Я знаю, куда можно устроиться в два счета, но только не официанткой!
— А кем?
— Вот, — сказала женщина, — позавчерашняя газета, у проводника стянула.