— Понятно, — ухмыльнулся Ратников. — Ты, Олекса, значит, у нас — наемник, кнехт, если по-немецки.
— В кнехтах тоже побывать приходилось, — с аппетитом доедая рыбный пирог, коротко кивнул отрок. — У орденского лыцаря Иоганна.
— Не боишься мне про то сказывать?
— А чего мне бояться-то? — подросток усмехнулся. — Лыцарь Иоганн — человек не из последних, это вам всякий скажет, служить у него — за честь, а я волен хозяина себе выбирать… ну, как из холопства сбег… так ведь туда меня и поверстали облыжно.
— Откуда ж твой рыцарь? Из Мекленбурга? Из Померании? Швабец?
— Из Мекленбурга. Да, лыцарь Иоганн фон Оффенбах…
— Фон Оффенбах?! — обрадованно воскликнул Миша. — Так я ведь его знаю! Это поистине славный и достойнейший рыцарь, можно сказать — мой добрый друг.
Ну еще бы не друг! Знал Ратников очень хорошо и рыцаря Иоганна, и много кого еще, включая представителей знатнейших новгородских родов и даже самого князя Александра Ярославича Грозные Очи, впоследствии — лет через двести или того более — прозванного Невским.
А все началось в тот июньский день, года два назад, когда Михаил, вместе с другими членами клуба исторических реконструкций, воссоздавали в Усть-Ижоре знаменитую Невскую битву. Вот тогда-то, совершенно случайно, Миша и провалился в тринадцатый век и потом вынужден был долго и упорно оттуда выбираться, сообразив, что причиной подобного перемещения явился неприметный стеклянный браслетик, случайно найденный им у Ижоры-реки. Да, браслетик оказался ключом ко всему. Его активно использовали торговцы людьми из того, прошлого, времени — новгородская боярышня Ирина Мирошкинична и ее подельники — Кнут Карасевич, Кривой Ярил, да и современники, о которых Ратников, по сути, совсем ничего не знал.
Вот там-то, в далеком тысяча двести сороковом году, он и встретил Марьюшку, Машу — холопку, рабу… девушку, вначале ставшую его любовницей, а затем — женой и другом. Именно из-за Маши пришлось бросить Питер, перебраться сюда, в глушь… Впрочем, юная Мишина супруга мало-помалу привыкала — уже и джинсы носить не стеснялась, и на «Оке» ездить — Миша обучил, да не просто так, сама же Маша и попросила — хочу, мол, с повозкой без лошадей управляться. Сначала у Ратникова один «уазик» был, теперь для Марьюшки пришлось «Оку» прикупить.
Вот только с телевизором пока опасался Миша, как бы не вызвать у любимой женушки шок! Хотя с другой стороны — все она уже про «другой мир» понимала, в меру собственного менталитета, конечно, однако воспринимала все без страха, как данность. И это радовало.
Еще проблема была бы с милицией да с властями. Сам-то Ратников тут прописался, женушку же любимую, естественно, не прописал. Никто этим вопросом и не интересовался, а с участковым местным, Димычем, Миша приятельствовал, как, впрочем, и с главой волости. В крайнем случае можно было подключить и «тяжелую артиллерию» в виде питерского опера Ганзеева — «Веселого Ганса», но пока такой надобности не возникало. Конечно, нужно было бы выправить Марьюшке хотя бы паспорт…