— Новгородская, говоришь? Ну-ну… — Ратников сжал губы и тут же спросил: — Слушай, а чего им стрелять-то? Коли уж в погоню бросились?
— Не знаю, боярин, — Олекса пожал плечами. — Я ведь не кудесник, не чаровник, предсказывать да гадать не умею. Что вижу — про то и говорю.
Нагнувшись, парень вытащил стрелу и, перевернув мертвое тело на спину, внимательно всмотрелся в лицо убитой:
— Нет, не знаю такой. А девка ничего, красивая… была.
Олекса произнес это с таким равнодушием, что Мише на миг вдруг стало страшно: это что же за парень такой! Сидит рядом со свеженьким трупом, рассуждает цинично… Ни вздоха, ни оха, ни сожаления… даже брезгливости — и той нет. Хотя, если спокойно рассудить — а чего ему охать и вздыхать? Сам-то Ратников, вон, тоже не особо-то покоробился. Кто она им, эта мертвая девушка? Уж, слава богу, не сестрица и не женушка любимая… так, не пойми кто. Ну, жалко, конечно, но… Это Михаилу жалко, а Олексе… он человек своего времени, где смерть — вполне привычное дело. Убили и убили… слава богу — не его самого. Сейчас — не его, а дальше — один бог знает.
— Похоронить бы надо юницу, — шмыгнув носом, неожиданно промолвил Олекса. — Негоже так оставлять, не по-людски это, не по-божески!
— Ага, похоронить, — на этот раз цинично усмехнулся уже Миша. — Руками будем могилу копать?
— Так в песке-то быстро. Крестик выломаем… а то как же так-то?
Прав был Олекса, кругом прав: тело телом, а ведь и о душе надо думать. И коли уж так случилось, что, кроме двух странников-беглецов, никому в целом мире не было дела до несчастной убитой, то уж придется им и взять на себя все дальнейшие хлопоты. По мысли средневекового человека, очень даже необходимые хлопоты. Мыслимое ли дело — тело непогребенным оставить?
— Она хоть православная? Ах да… — нагнувшись, Миша заметил на шее несчастной крестик. Маленький, зазеленевший, медный, не на цепочке даже, на нитке суровой, по всему видать — из небогатых слоев была девка, наверное, челядинка-холопка — раба. Как когда-то Марьюшка. Марьюшка… А ведь и она могла бы вот так же вот лежать со стрелой в спине или в груди, или вообще с перерезанным горлом, запросто могла… И что — тогда тоже не нашлось бы кому схоронить?
— Что ж, давай рыть могилу, парень, — сухо кивнул Михаил. — Ты начинай, а я в лесок прогуляюсь — досочку там подходящую видел.
«Подходящей досочкой» оказалась коряжина с плоским обломом, удобная вещь, почти как лопата, не забыть бы с собой потом прихватить, пригодится.
Могилу вырыли быстро, причем по большей-то части копал один Олекса, парень явно стеснялся, когда за импровизированную «лопату» брался «боярин-батюшка». Но сам-то работал умело, ходко, управившись с ямой менее чем за пару часов.