Принц Руни подкинул монетку снова, и она, выписывая в воздухе петли, улетела куда-то в темноту. Царь гиптов усмехнулся и, хрустнув, то ли доспехом то ли туловищем, уселся поудобнее.
– Хорошо, принц Руни, – он примирительно поднял руку, – пусть так. Но зачем мне бояться своих детей? Что же, мы не найдем общего языка? И даже если так, почему было просто не позвать тебя и не сказать все открыто?
Принц-врач кивнул, как будто ждал вопросов. Он как-то привычно извлек из высокого ботфорта стек и указал им на стену.
– Здесь много ходов, – проговорил он. – Ходов, идущих прямо в колонный зал. Но по большей части в них нет света. Да и зал освещен скудно. Когда мы перебирались с подъемного люка в комнату твоей дочери, на глубине, в яме, я увидел тела и кости. Это глубокая яма, и у гиптов острое зрение, но у народа Эгнана оно острее. Здесь повсюду царит страх, и это не самая подходящая атмосфера для семейных торжеств. Да и как бы ты позвал меня? Ты прекрасно знаешь – напиши ты простое письмо моему отцу, никто бы не приехал. Нужно было вскричать о помощи – только тогда справедливые люди спустились бы к тебе. («Справедливые люди? А, the fair[46] folk!», – догадался Митя.)
Лицо гипта пошло странными жирными морщинами. На каменистой фактуре кожи это смотрелось отталкивающе.
– Ты рассказал интересную историю, гость, – пробормотал царь со злобной медитативностью, – а ведь я тоже кое-что заметил. Я дважды использовал при тебе язык шахт, а ты лишь морщился. Будь ты настоящим эфестом, у тебя бы из ушей пошла кровь.
Лекарь чуть содрогнулся, как будто эта фраза вызвала у него неприятные ассоциации, но промолчал.
– Что ж, взять его! – скомандовал Дэньярри. Гипты кольцом сомкнулись вокруг смелого самозванца, впрочем, не трогая его. В лицах некоторых читалось сочувствие. – Я не знаю, кто он такой, но если он столь умен, мы найдем ему применение, а пока пусть посидит в гостях у Черного Пятна.
Вопреки Митиным ожиданиям, врач не стал сопротивляться и спокойно дал себя увести, по пути легкомысленно помахивая стеком. Группа направилась в один из наименее гостеприимно выглядящих ходов, и тут Митя стал, как иногда бывает в снах, изо всех сил надеяться, что сейчас произойдет какое-нибудь внешнее событие, в результате которого он проснется… Событие же все не шло. Гипты, не прикасаясь к пленнику, довели его до отверстого хода, заполненного тьмой, и отступили назад. Врач помедлил, задумчиво глядя на стек, – кажется, именно этот предмет не позволял страже употребить оружие, затем, видимо, решив, что изображать из средства управления лошадью волшебный жезл не станет, вручил стек ближайшему гипту, хлопнул его по плечу и вступил в тьму.