– Давай, рассказывай мне все!
– Нет, Митя, это ты все рассказывай, – прервала Алена, отлепилась, встала и налила ему чаю. Положила лимона, меду, плеснула в чашку коньяку, принесла тарелку с куском, больше похожим на половину пирога.
Митя уселся за стол, чувствуя блаженство, которого не ощущал очень давно, а может быть, никогда. В сухом остатке на данный момент были: уцелевший Митя в количестве одного экземпляра, одна штука живой и здоровой Алены и, судя по ее спокойствию, единица совершенно целого Петла. Да и банковский счет неожиданно прирос дополнительными деньгами. Правда, куда-то пропал спасительный Рагнарёк, но Митя от всей души надеялся, что пушистое существо с тонкой нервной конституцией вернется, как только в квартире снова появятся люди и производимая ими для приличных котов еда. Не мог бедный кот не испугаться стрельбы и погони (правда, припомнив события знаменательной ночи, Митя переквалифицировал это утверждение в «надо волноваться не за Рагнарёка, а за тех, кто попадет ему под горячую лапу»).
Митя блаженно плыл в медовом свете люстры, торжествующе играющем бликами в Алениных волосах, медовом вкусе чая и восхитительном ощущении победы – или, по крайней мере, удачи. Спасения. Все это он вкратце и обрисовал Алене, закончив:
– Вот и кончился этот ужасный две тысячи двадцатый. Ты ведь сдала зачеты? Давай поедем куда-нибудь на Новый год. Вернешься к экзаменам с новыми силами.
Алена нежно улыбнулась.
– Митечка, ты что, не наприключался? Я понимаю, бегать между подмосковными пансионатами, Тамбовом и Ряжском – не то же, что поджариваться на Крите, как сосиска, поворачиваясь с боку на бок. Но для меня и Крит, если честно, как будто накрыло черным сукном из-за всех этих авантюр. Слава богу, что ты написал! Нет, я уверена – тебе действительно надо отдохнуть и восстановиться.
Митино медовое настроение почему-то начало заканчиваться вместе с чаем. Что-то было не так, не получалось у него взять да и стереть ластиком все происшествия последних месяцев: что-то в этом карандашном рисунке скрывалось страшное, чего он не мог пока распознать. Или что-то новое, что появилось только что, маячило на границе сознания, мешая жить, как мешает видеть попавшая в глаз ресница. Но он сопротивлялся. Конечно, сознание, подсознание, ум и плоть Мити исцарапаны, и не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы отвести хоть месяц на затягивание ран, ничего не форсируя: просто поехать втроем куда-нибудь подальше, где ничто не будет напоминать ни о булочниках, ни о булках, ни о Заказчике. Например, в страну, где традиционно не едят хлеба. Скажем, в Китай. Они поедут в Китай и заберутся на Великую стену. А Петла он вполне может понести на плечах. Можно будет посвятить Поднебесной целый номер СГ в следующем октябре! Да, это идея! Но сначала…