– Искусство лжи меня интересует меньше всего. Это наиболее легкое из искусств.
– Чего же вы тогда Магистр? Юриспруденции? Психологии? Медицины? Или, на худой конец, экономики?
Магистр оторвался взглядом от окна. Оно очистилось: туман куда-то делся.
– Не угадали.
– Скажите же, почему вы меня выбрали. Почему сами… вычитывали.
– Да право же, – Магистр, кажется, немножко раздражился, – что вы, Митя, привязались? Я и так сказал вам все, что требовалось.
– Вы обязаны.
– Это почему же?
– Потому что вы забрали у меня все, что было, и вывернули мою душу наизнанку.
Магистр слегка поморщился, помолчал, вернулся в свое кресло и вдруг заявил:
– Я рад.
– Рады?.. – Митя поднялся с мрачной решимостью. Вот теперь хорошо бы кинуться на него с навахой, сладко всадить в сухую плоть, провернуть где-нибудь под ребром и смотреть в глаза – смотреть, как уходит из них это безразличное выражение, лишь изредка сменяемое легкой заинтересованностью.
Не получилось бы. Магистр легко махнул рукой, и Митю как будто отнесло назад в кресло. Спустя пару секунд молчания хозяин замка разомкнул губы.
– Вы все почувствовали, но ничего не поняли.
– Так объясните же мне хоть что-нибудь!
Магистр долил кофе и взялся за сигарету.
– Вы знаете, как действует центрифуга?
– П-представляю, – пробормотал Митя, встречавшийся с этим понятием только опосредованно, через стиральную машину.
– То, чему вы подверглись во время работы в «Гнозисе», – с моей подачи, признаю, – и было таким центрифугированием.
– Вам просто надо было выжать из меня все счастье?
– Хм… – Магистр ненадолго задумался. – Это странная формулировка. Но можно, наверное, сказать и так.
– Но зачем же? И куда вы его дели – хозяйственно слили в пузырек? Оно теперь никогда, никогда не вернется ко мне?
– Экий вы, Митя, юный Вертер, – сурово заметил Магистр, изящно обойдя вопрос о пузырьке. – Сразу уж никогда… Вы вот сегодня полной грудью вдыхали привольный воздух вокруг Хативы. Любовались чудесными цветами, прекрасной юной женщиной. В настоящий момент интересно беседуете, смотрите на великие произведения искусства, пьете лучший кофе на Иберийском полуострове. То, что опорожняется, всегда наполняется вновь. Я забрал у вас немного вашего «счастья», – тут Магистр сделал видимое усилие, чтоб не подавиться ядом, – хорошо, пусть не немного, а полностью, до последней капли… Но буквально на следующий день оно начало снова подрастать, как растет срезанная на газоне трава. И никуда вы, Mr Wilde, от него не денетесь. Даже если…
– Даже если что?!
– Даже если не простите госпожу Ордынцеву. Алену.