– Как бы то ни было, – сказал незваный гость с легким раздражением, которое Дельфина поспешила приписать эффекту своих слов, – боюсь, стилистические красоты вам не помогут. – Делламорте направился к двери в личные апартаменты Дельфины, где у нее была спальня, гостиная и ванная комната, как будто раздумывая, где лучше совершить ритуальный акт уничтожения. – Пресловутый артистизм не помешает мне оставить от вас одно лишь воспоминание. Вы напрасно думаете, будто сделать это можно, лишь апеллируя к чувству справедливости широких масс, уверяю, массы в наше время решают не намного больше, чем при Спартаке. Рассказ об отце и муже был использован лишь для иллюстрации ваших методов. Мои куда менее топорны. Да, гиганта сокрушить сложнее, – будничный тон, которым это было сказано, предполагал, что гость пришел к Дельфине по дороге, выложенной фрагментами сокрушенных гигантов, – но, единожды упав, он издает оглушительный грохот и уже не встает.
Дельфина вскочила. Лоб ее покрывала холодная испарина, а сухость из горла распространилась уже, кажется, на пищевод.
– Довольно! Скажите, чего вы хотите – ведь не просто разрушить Food Planet, опозорить и разорить меня, оставить Ирэн сиротой? В чем смысл?
Магистр обернулся к Дельфине с ленивым интересом, как боа-констриктор.
– Сиротой? Вы хотите сказать, что в случае разоблачения не вытерпите бесчестья, отравитесь… каким-нибудь просроченным йогуртом, предназначенным жителям Мали, и оставите сиротой любимую дочь?
Он посмотрел на Дельфину еще пару секунд и, видимо, понял, что так и будет. Разве что умрет она более красиво. Делламорте вздохнул.
– Не люблю сирот, мадам Монферран. У меня застарелая аллергия на детей без родителей: они вырастают слишком самостоятельными и неизбежно травмированными, а меня мало что утомляет так, как детские травмы. И даже если эти дети, как ваша дочь, располагают прекрасной бабушкой в Нормандии и еще более прекрасным дедушкой-академиком в Париже, ничего хорошего это не сулит. Да и ваше бесчестье станет событием такой разрывной силы, что не пощадит никого из них. А я… – тут он открыл дверь в комнаты Дельфины, и она увидела Ирэн… Девочка, встретившись взглядом с Магистром, вскочила с ковра, где строила невообразимых размеров кукольный город, подбежала к нему и, уцепившись за руку, вперила в него взгляд сияющих глаз, как дети делают всегда, когда ожидают развлечений, радости и игр. Магистр улыбнулся, а Дельфина беспомощно подумала: «Какой идиот решил, будто дети интуитивно отличают добро от зла? Для ребенка в конфете с ядом важно лишь то, что это конфета».