– Откуда вы знаете?
Магистр пожал плечами.
– Я взрослый, взрослые знают такие вещи.
Ирэн опустила голову. Потом, помолчав, спросила, снова подняв глаза:
– А нельзя, чтобы этого не было?
Делламорте неожиданно улыбнулся. Он улыбался так редко, общаясь с ней, что девочка вздрогнула. Ей всегда казалось, что проводя с ней время, он о ней не думает. А просто… сопровождает, отвечает на вопросы, водит гулять, проверяет, как она учится.
– Пока нет, – сказал Магистр. – Но думаю, это поправимо. С другой стороны, детка, если бы не было подобного… не было бы «Тоски».
Магистр отвез Ирэн ужинать и уже совсем ночью вернул в пансион. Они стояли перед спящей каменной громадой, и было ясно, что Ирэн боится пройти двадцать метров до дверей в темноте.
– Проводите меня, пожалуйста, – попросила она, хотя обычно «друг семьи» оставлял ее ровно в начале дорожки, ведущей к зданию. Можно подумать, вся территория не находилась под охраной.
– Хорошо, – согласился Магистр. – Только вы мне за это скажете, что продолжает вас мучить в опере «Тоска». Понятно, конечно, что духовые могли бы более тщательно настроиться по гобою, но вас же явно беспокоит не это.
Ирэн остановилась и развернулась к Делламорте. Чтобы смотреть ему в глаза, которых она почти не видела ночью, ей пришлось очень высоко задрать голову, но Магистр никогда не наклонялся к ней в отличие от других взрослых.
– А мы еще пойдем в оперу? – потребовала ответа Ирэн Монферран.
– Если захотите, пойдем. Только вы должны будете подготовиться и станете сверять музыку по партитуре. Я вам пришлю.
– Тогда я скажу, – очень тихо вздохнула Ирэн. Она, наконец, увидела глаза Делламорте, но не стала смотреть в них дальше. – Я не понимаю, почему… мне больше понравился жестокий тиран барон Скарпиа, а не невинный художник Каварадосси.
Магистр мысленно с удовлетворением отметил, что Ирэн перешло по наследству умение ее матери формулировать проблемы просто, как будто протыкая их насквозь железным прутом, – умение, позволившее Дельфине забраться на бизнес-Олимп. Эта четкость мысли казалась особенно удивительной после представления, где девочка выплакала годовой запас слез. Магистр дал ей закончить.
– Во-первых, мне понравился его голос, – Ирэн робко взглянула на «друга семьи», но тот внимательно слушал, – а во-вторых… В той сцене у меня внутри все перевернулось не от жалости к Каварадосси. А я не знаю, почему.
Ирэн обхватила себя руками.
– Идите-ка домой, мадемуазель, – ровно ответил Магистр. Он смотрел куда-то вдаль и звучал вполне беззаботно. – Я знаю, почему, и вы тоже когда-нибудь узнаете. Право же, это не совсем обычная реакция, тем более в вашем нежном возрасте, но ничего страшного. Лучше так, чем… так, как раньше. Скарпиа не будет вас преследовать. И вы, конечно, еще научитесь любить теноров.