Сказав это, Магистр легко провел пальцами по лбу Ирэн, и она почувствовала, что ей стало тепло и легко. Затем Делламорте пробормотал что-то на незнакомом языке, воткнул ей в волосы неизвестно откуда взявшуюся фиалку, и Ирэн пошла домой.
Конечно, не все походы и поездки Магистра и девочки – а затем и девушки – были так травматичны, как ее первая опера. Как-то «друг семьи» доставил ее в горы, на Монблан, – не заставлял долго карабкаться вверх, преодолевая высоты, а посадил на крыше миланского офиса в вертолет, через положенное время зависший над Белой горой. Они спустились прямо на Мер де Глас в экспериментальном лифте (о котором далекая от технологических прорывов Ирэн даже не слышала), встали на открытую неширокую площадку, и та, поддерживаемая неизвестно чем, опустила их на море льда – на самую крышу Европы. Ирэн оказалась благодарным путешественником – она не привыкала удивляться. А еще она не боялась – знала, что в крайнем случае может уцепиться за руку «друга семьи», как тогда, давно, когда он зачем-то привез ее утром на работу к маме и велел сидеть тихо, пока не позовут. Если она брала его за руку, то знала, что все будет хорошо даже между небом и горой, на открытой площадке, под шквальным ветром. Вот этот ветер и разбивался о края «лифта», не достигая ее.
Ирэн не приходило в голову спрашивать Магистра, почему он показывает ей мир. Путешествия начались, когда она была еще совсем маленькой, и девочка принимала их как должное. Магистр – мамин друг, он такой же, как мама, «деловой человек», а деловые люди, особенно такие богатые, бывают эксцентричными. У нее нет отца – значит, мама доверяла дочь своему другу, ведь отцы нужны всем детям. Но по мере взросления Ирэн – как уже понял читатель, не самая глупая девушка, – замечала, что «узор» их общения не менялся. Магистр не говорил с ней о жизни, как это стал бы делать замещающий отец. Она всегда могла ему что-то рассказать, о чем-то спросить, он внимательно выслушивал и давал искомый совет, а иногда просто ограничивался ироническим замечанием. Тогда она понимала, что советовать нечего, просто ей самой надо иначе реагировать на проблемную ситуацию, выйти из нее, посмотреть со стороны. Иногда ей довольно было увидеть его лицо, чтобы понять – а вот этого ему говорить не надо, это просто чушь; надо ехать туда, куда они едут, смотреть и слушать, а особо важных проблем у нее нет.
И все-таки Ирэн задавалась вопросами. Пусть он просто «такой человек», пусть он как-то иначе функционирует, общаясь с девочкой-без-отца… но он же не ведет себя как заменитель этого отца? И уж, безусловно, не ведет себя как человек, которого она интересует (читатель уже понял, что эти мысли думала изрядно подросшая Ирэн) как красивая молодая женщина. И он ничего не скрывает. Он не прячет никаких нежных чувств к ней, а словно выполняет какую-то программу. Какую?..