Вооружённая резонами ксегенская власть повела наступление на цинафрийский факультет Совкового Педагогического института. Она внедрила туда стукачей, которые должны были изменить ситуацию в пользу ксегенской власти, прикрыла окно в Певору и уволила самых «неблагонадёжных» преподавателей. Слава богу, остались просто «неблагонадёжные» преподаватели, потому что других преподавателей на факультете не было. Именно они, а не стукачи делали погоду на факультете, поэтому там так и не подул ветер перемен. Под руководством любимых преподавателей Ринама окончила институт на пятёрки и четвёрки и получила направление в детский дом — на тяжёлую и не престижную воспитательскую работу, не имевшую ничего общего с цинафрийским языком. Дорогие ринамину сердцу «неблагонадёжные» преподаватели старались изо всех сил, но ничего не могли поделать со скудным институтским распределением, обрекавшим выпускников на участь учителей или воспитателей. Обе профессии крайне низко котировались в ксегенском обществе, несмотря на свою общественную значимость. Педагоги, которых в стране развелось, как тараканов, получали маленькую зарплату и ощущали себя, как насекомые на чужой кухне. (Впрочем, кухни бывают разные, а в среде тараканов попадаются мадагаскарские, которых, как диковинку, экспонируют в Парке Кое-кого). Ринаме неприятно было ощущать себя обыкновенным тараканом, и она со всех ног бросилась к Нанон, мать которой служила в Министерстве образования и в обход странных ксегенских законов устроила свою дочь переводчицей в кругосветное плавание. Но в уютной квартире подруги № 1 Ринаму ждало жестокое разочарование: она там больше была не нужна.
Нанон перевелась на второй курс цинафрийского факультета из Института имени Капсякру и сразу же пристроилась к Ринаме, которая была старостой группы. К таким меркантильным действиям её подтолкнули события, разыгравшиеся в «Капсякру». Оба института были педагогическими, но на этом сходство заканчивалось. Без сомнения, Нанон больше подходила цинафрийскому факультету: она была умной, талантливой, неординарной. За это её невзлюбил обывательский «Капсякру», где она явно пришлась не ко двору. Отношения развивались в течение года и накалились до такой степени, что воинствующая посредственность начала травить неординарный талант. В конце концов у Нанон не выдержали нервы, и, с помощью начальствующей мамы, она убежала в другой институт. На цинафрийском факультете у отличницы Нанон не было никаких проблем, но, на всякий случай, она влилась в дружный коллектив ринаминых друзей. Ринаме нравилось общаться с интеллектуальной, разносторонней и неожиданной Нанон, которая незаметно оттеснила всех других подруг. Девушки общались на равных и понимали друг друга с полуслова. После того, как одна подруга съездила на работу в Жарли, а другая — на учёбу в Цинафрю, их отношения охладились, но не закончились.