— Знаю, — машинально отозвался Бен.
Официантка поставила на столик новый кувшин с пивом, и перед Беном внезапно возникла картина, от которой стало неуютно: вот, мелькая то здесь, то там среди бурых водорослей и планктона привольно и незаметно (по его мнению) плавает рыбка. А отодвинься подальше и взгляни — фокус вот в чем: плавает она в аквариуме с золотыми рыбками.
Мэтт расплатился с официанткой и сказал:
— Там, наверху, случилась омерзительная вещь. И вдобавок застряла в сознании города. Конечно же, байки о мерзостях и убийствах всегда с рабским наслаждением передаются из поколения в поколение, а ученики при всем при том стонут и жалуются, оказавшись перед изучением трудов Джорджа Вашингтона, Карвера или Джонаса Солка. Но, думаю, дело не только в этом. Может быть, дело в географической аномалии.
— Да, — сказал Бен, заводясь против собственной воли. Учитель только что высказал идею, которая таилась под поверхностью сознания Бена с того самого дня, как он вернулся в город… Возможно, и до того. — Он стоит на холме, глядя на поселок сверху вниз как… ну, как мрачный идол, что ли.
Бен издал смешок, чтобы замечание прозвучало банально: ему казалось, что, неосмотрительно высказав такое глубинное ощущение, он, должно быть, открывает этому незнакомцу окошко в свою душу. Внезапное и пристальное рассмотрение Мэттом его персоны тоже не улучшало самочувствия.
— Вот он, талант, — сказал учитель.
— Простите?
— Вы очень точно выразились. Почти пятьдесят лет дом Марстена взирает на нас сверху — на наши мелкие грешки, провинности, обманы. Как идол.
— Может быть, он видел и хорошее, — предположил Бен.
— В маленьких городках, где все ведут сидячий образ жизни, хорошего мало. Главным образом, равнодушие, приправляемое время от времени нечаянным, бессмысленным или, хуже того, сознательным злом. По-моему, Томас Вульф написал об этом примерно фунтов семь сочинений.
— Я думал, цинизм — не ваша стихия.
— Это ваши слова, а не мои. — Мэтт улыбнулся и отхлебнул пива. Музыканты, великолепные в своих красных рубахах, блестящих жилетках и шейных платках, уходили от стойки. Солист взял гитару и начал перебирать струны. — Все равно, на мой вопрос вы так и не ответили. Ваша новая книга — о доме Марстена?
— В некотором смысле, полагаю, да.
— Я выспрашиваю. Извините.
— Ничего, — ответил Бен, думая про Сьюзан и чувствуя себя неуютно. — Интересно, куда запропастился Проныра? Он ушел черт знает как давно.
— Можно мне, полагаясь на наше краткое знакомство, попросить о довольно большом одолжении? Если вы откажетесь, это будет более чем понятно.