Ну а что, если это из-за пола в студии, который собака скребла и лизала, а потом справила на него свои дела? Я даже воочию увидела микробы, кишащие по всему животу Бена. Боже! Что они с ним сделают? Я слышала о болезнях, вызванных собачьими экскрементами: слепота, бешенство. Бет всегда пишет всякие петиции, в которых требует запретить собакам появляться на тротуарах и в парках. Теперь я ее прекрасно понимаю.
— А может быть, он что-нибудь проглотил? Одну из маминых заколок для волос. Она не заметила, как он вынул у нее из волос эту заколку и проглотил?
Джонатан усадил Бена в машину.
— Все в порядке. Ну успокойся. Успокойся.
— Стал бы он так орать, если бы съел что-нибудь опасное?
— Он не съел ничего опасного.
— Может быть, он слишком мал для всей этой твердой пищи? Его кишечник еще не в состоянии ее переварить.
От такой тактики мне стало неловко, и я пытаюсь отвести очередное подозрение, что наш сын проглотил кисточку для нанесения теней или колпачок от губной помады, которые теперь находятся внутри его желудка.
О чем я думала, когда тащила ребенка к взрослым, которые озабочены только одним: с какой стороны, сейчас или не сейчас делать пробор?
— У него там внутри что-то есть, — плача сказала я, когда машина подпрыгнула, проезжая через «лежачего полицейского». — Они должны будут просветить его рентгеном. Как они это извлекут?
— Что извлекут? — закричал Джонатан.
— Что бы ни было. Острый предмет. Выйдет ли этот предмет из его заднего прохода или им придется вскрывать его живот?
Загорелся красный светофор.
— Он ничего не проглотил, Нина. Ничего такого у него в животе нет.
Я представила внутренности Бена: малюсенький животик, селезенка и кишки усиленно подрагивают, стараясь вытолкнуть что-то холодное, тяжелое и блестящее.
— Я сейчас пороюсь у него в подгузниках. Обыщу их и посмотрю, там ли этот предмет, как делают с экскрементами совы, чтобы обнаружить маленькие черепа живностей, съеденных ею.
— Нина, не надо. Возможно, это вирус.
Видимо, он прав. Со времени съемок прошло больше четырех недель. Однако опасность все еще есть: предмет гноится медленно и уже весь изъеден.
Бен разошелся, как пылесос, который, того и гляди, перегреется и сгорит. Когда такое происходит, стараешься не обращать внимания на громыхающие звуки, словно все нормально, однако понимаешь, это знак, и не все так хорошо — все эти странные удары и вибрации могут закончиться небольшим взрывом и ужасной гарью. Потом нужно вызывать специалиста, который, возмущаясь, дотошно роется в своей грязной брезентовой инструментальной сумке, говоря, что шанс починить очень небольшой, мизерный, но было бы намного лучше, если бы его вызвали на час раньше.