Из такси вылез человек и медленно направился к нашей калитке. Вор, узнавший, что в доме только женщина с ребенком. Я посмотрела в дверной глазок и увидела, как Неизвестный что-то ищет в своих карманах — лом-фомку? нож? — затем, шатаясь, оперся на оцинкованный горшок с лавандой.
Я открыла дверь.
— Привет, — произнес Джонатан.
— Где ты был?
Он проскользнул мимо меня, смешно стараясь держаться прямо, словно на голове у него лежала книга.
— На тебе платье.
— Почему ты не позвонил?
— Оно очень красивое.
— У меня просто ум за разум зашел.
— Можно я поближе посмотрю на платье? Мне нравится, как оно опускается спереди.
Я отодвинулась от него.
— Не думаешь же ты, что я злюсь, потому что ты хорошо провел время. Это не то, что…
— Ты сексуально выглядишь.
— Почему ты заставил меня так беспокоиться? Ты не знаешь, что значит сидеть и ждать.
— Ты мне нравишься.
— В самом деле?
— Может быть, нам лучше лечь?
Я уже собиралась сказать ему нет, не лучше, потому что мы не будем заниматься этим. Конечно, мы ляжем, но мы не будем спать. Но он, пошатываясь, уже побрел в ванную и с шумом захлопнул за собой дверь. Оттуда послышалось, как что-то тяжелое упало на кафельный пол. Я подергала дверь ванной. Она не открывалась.
— Джонатан, пожалуйста, открой мне.
Дверь открылась, и я едва смогла пролезть в образовавшуюся щель. Джонатан валялся на полу, галстук съехал набок и болтался поперек рубашки. Я присела рядом с ним и попыталась поддержать его, но он стал корчиться, как ребенок, который не хочет, чтобы его брали на руки.
— В чем дело? — спросила я.
Он зачарованно смотрел в точку, где сходились голубой и кремовый кафель. Его любимые успокаивающие цвета.
— Я слишком много выпил, — объяснил он кафельным плиткам.
— Я дам тебе воды.
— Нина, — крикнул он мне вслед, — все это ерунда, ведь так, все?
Я оглянулась и увидела, что его щека прижималась к унитазу. Когда я подошла ближе, то увидела, что он бесшумно плачет, но это были не робкие слезы, а водопад, падающий с его пятнистого подбородка на идеально отглаженный, но заляпанный грязными пальцами воротник рубашки.
Джонатан спал, не обращая внимания на раздававшиеся приятные попискивания пейджера, отказываясь отвечать на настойчивые напоминания, что на работе с нетерпением ждут его присутствия. Я подозревала, что впервые в истории Джонатан прогуливал работу.
— Хочешь, я позвоню вместо тебя? — спросила я.
Раздалось робкое мычание.
— Что им сказать?
Он перевернулся со спины на живот, волосы свисали с его головы влажными завитками.
— Скажи, я болен, — жалобно простонал он.