— Бен, все хорошо. Ты можешь улыбнуться дяде? — ласково сказала я.
Вместо этого раздался тихий кашель, который устрашающе усиливался, переходя в отчаянное брызгание слюной. Я положила его на плечо.
— Боже, он задыхается?
— Это от эмоций. Захлебнулся своими собственными слюнями.
— Не беспокойтесь. У каждого бывают неудачные дни, — вздохнул он.
Я беру Бена одной рукой, пытаясь другой раскрыть коляску. Я трясу ее, но мне удается лишь с силой ударить колесами о тротуар. Щеки Бена пылают огнем. Он словно кол проглотил, когда я пыталась втиснуть его в коляску. Две похожие друг на друга женщины подошли к нам.
— Как прошло? — спросила одна мать.
— Отлично. Хотя никогда не поймешь, кто им нужен, ведь так? — пробормотала я.
Она нахмурилась при виде лица Бена, покрытого красными пятнами.
— Он чем-то расстроен. Поезжайте с ним домой. Я никогда не хожу с Рейвн на пробы, если она не в настроении.
— Сегодня она была в настроении?
— О да. Она очаровала их. Они даже не обратили внимания на ее лоб. Но, как вы правильно сказали, никогда нельзя ничего сказать точно. В этом вся прелесть. Правда, Рейвн?
Рейвн лизала ярко-оранжевое фруктовое мороженое.
— Мама, — хныкала она, зарываясь в глубокие складки ее бархатной юбки.
Джонатан выглядел полностью восстановившимся. Он уселся на полу около кухонной плиты и брызгал внутрь духовки из аэрозольного баллона с надписью: «Высокотоксичное вещество. Представляет большую опасность для глаз».
— Ты должен отдыхать, — сказала я.
— Мне лучше, когда я делаю что-то полезное. Чем занималась ты?
— Гуляла. Просто хотела, чтобы ты побыл один.
— У тебя стрижка.
— А, да. Взбрело ни с того ни с сего в голову, — ответила я, раздевая Бена до распашонки.
— Он выглядит отвратительно.
— В парикмахерской испортилось настроение, — сказала я, направляясь в спальню за чистой распашонкой, хотя он не нуждался в ней.
— Нина, — услышала я за спиной голос Джонатана.
Я открыла шкаф с носками, шапками и детским бельем, но распашонок там не было. Джонатан шел за мной, держа в руке баллон с аэрозолью. Интересно, как бы он отреагировал, если бы я рассказала ему все. Облил бы он меня из баллона или нет?
— Мне нужно сказать тебе, — произнес он.
Я ласково улыбнулась ему.
— Великолепная прическа.
— Спасибо.
Он с любопытством посмотрел на меня, словно собирался рисовать с меня портрет.
— Мне нравится, как твои волосы лежат. У тебя теперь… немного нагловатый вид.
— Кажусь слишком юной, да?
— Нет. Но стала явно другой.
— Какой же?
— Больше похожа на ту… до рождения Бена. — Он подошел ближе. Инстинкт подсказал мне, что надо отодвинуться, если он вдруг захочет чего-то более конкретного: мои глаза, которые блуждали весь день по комнате, где проходили пробы, сейчас явно лгали. Но моя спина наткнулась на шкаф. Я оказалась в ловушке шведской конструкции плоской формы.