Виталий разошелся… импровизирует. Утром я ему «повменяла», что от него с экрана — никаких флюидов… Вот он их поднакопил и выдал…
Оператор ударил правую ногу… Ну что ж, будет снимать одной левой…
Смотрела «Кинопанораму». Рязанов цитировал Мандельштама. Счастливый… Читает… У него есть время читать. Суп, чистая рубашка, кран, гвоздь его не отвлекают. Мне нужна своя «жена», чтоб оставалось время на Мандельштама…
А потом еще одна фраза:
Очень устала… Но надо «шевелить органикой»…
Вифлеемская и другие звезды
Нужно было снять эпизод, где на экскурсию в обсерваторию приходят священники.
Можно было приклеить бороды, нарядить статистов в рясы, и — вперед. Но врать не хотелось. Аня Москвина, второй режиссер, пугала — нельзя вообще снимать такой эпизод… Это богохульство.
Я набралась нахальства и позвонила в Патриархию.
— У меня такой эпизод в сценарии. Это не противоречит?
— Нет.
— Значит, можно?.
— Можно.
— А дадите?
— Дадим.
Пришли пять священников. Красивые. Умные. Образованные.
Один окончил духовную академию, другой — завотделом проповедей в епархиальном журнале, третий — бывший капитан дальнего плаванья, четвертый — бывший инженер, отец шестерых детей, и еще один с фотоаппаратом. Шутят и отвечают на шутку
— Вы все такие красивые! Мои девушки отпали.
— Раньше надо было отпадать. Теперь поздно.
— Почему?
— Мы все женаты. А развод нам запрещен.
Мы думали, они денег за съемку не возьмут, но все же выбили им ставку для эпизодников, на всякий случай, поприличнее — аж 12 рублей на человека. Взяли. И даже больше взяли бы — если б мы им дали…
Но зато мы их не пользовали как обычных артистов, а организовали по-честному экскурсию. Я попросила настоящего сотрудника обсерватории рассказывать о настоящих звездах. Тот испугался:
— Но это же не по Библии.
— Не волнуйтесь. Участи Джордано Бруно вы избежите. Рассказывайте все как есть.
Священникам очень понравилось. Задавали много вопросов. Вели себя очень естественно в кадре — им было интересно.
В монтажной
Картина монтировалась тяжело. Было несколько финалов, несколько вариантов «генеральной линии» героя, было много опустошающих худсоветов, перечеркивающих предложения и оценки друг друга…
Худсоветы — советы худеющим.
Я же форму свою берегу.
И мечтать я, и жить, и надеяться
По советам чужим не могу…
Однажды в загородной электричке — я сбежала на природу, в лес, в тишину — встретила одну умную кинокритикеКсу. И решила — вот может выйти достойное применение: пришить ее ум к моему делу… И устроила ей просмотр материала, ожидая Большого Полезного Совета.
Она посмотрела… Потом, забросив ногу за ногу, плела нечто о сорокалетних, которые хотят себя проверить, а попадают в руки девочек, а это и есть жизнь… Она как бы писала статью о картине, которой еще нет. И ничего по делу… Делать кино и писать о нем — разные-разные вещи…