И хотя диплом по матлингвистике я защитила на «отлично», решила свернуть с научной стези. Со временем лингвистику растеряла — мат остался. Но в гомеопатических дозах. Я им не злоупотребляю. Наш педагог на Высших режиссерских курсах, знаменитый режиссер Леонид Захарович Трауберг, говаривал о мате примерно так: «Мат — не роскошь, а прэдмэт сохранения режиссерского здоровья».
…Немножко личного…
Итак, с наукой я покончила, а в кино еще не пришла.
Зато у меня родилась Кира, Кирюша, дочка.
Ее отец и мой муж Вадим Суриков был человеком разносторонних увлечений: он танцевал, пел, дружил, занимался гимнастикой и очень любил смотреть футбол. Я тоже на некоторое время стала болельщицей. Вадим не пропускал ни одного матча. Мне пришлось написать за него диплом — он заканчивал медицинский (!) институт.
От Вадима я ушла, когда Кире было три года. Наша семейная жизнь становилась необязательной. Можно жить, а можно разойтись. Ссор не было — были мои обиды, такие же необязательные, как все, что происходило между нами. Мы недозрели тогда до семейной жизни. Когда тихо разводились, у здания суда Вадиму в глаз что-то попало. Из глаза потекла слеза. Я стала бережно и заботливо доставать соринку. Вадим сказал: мы с тобой сейчас больше похожи на влюбленных, чем на разводящихся… Такие отношения у нас сохранились по сей день. Я вообще благодарна всем своим мужьям. Один подарил мне Дочь. Другой — Философский камень. Третий — Веру в себя…
Над свеклою во ржи
Я пошла работать на украинское телевидение. Редактором, корреспондентом.
Помню один репортаж из Винницкой области. Он назывался «Увага! На порози жнива» («Внимание! На пороге жатва»). Мне выдали двух операторов и послали по колхозам: нужно было сделать острый, критический репортаж.
Но я никогда не была в колхозе и не знала, чем пшеница отличается от ржи. К счастью, один из операторов прихватил своего шестилетнего сына. Мы разработали такой сюжет. Мальчик подходил к колхознику, показывал на колоски и наивно спрашивал:
— Дядь, а это что?
— Ну, рожь… — отвечал дядя.
Тут на авансцену выходила я:
— Не могли бы вы рассказать, — и делала широкий жест в сторону поля, — о ваших видах на урожай ржи?
А среди этой ржи тихо ржали операторы.
В каждом колхозе нас пытались задобрить, чтоб не дай Бог мы не «наковыряли» чего-нибудь отрицательного. Ко мне приставили чиновника из райкома. Он таскал в мой номер ящики клубники и букеты роз, сорванных с райкомовской клумбы.
Операторов поили так, что они не то чтобы снять что-то вразумительное — камеру даже поднимали с трудом…