Мальчик, стало быть, ждет в коридоре у двери и вскакивает, когда девочка выходит из кабинета.
— Вот так да, какая же ты бледная! — удивляется он.
Но и он, мальчик, такой же бледный.
— Ладно, — отвечает Катрин, — только брюки пропали. Не починить, видно.
— Купим новые, — решительно заявляет мальчик, — чего там. Иначе зачем у моих родителей страховка!
Они стоят друг против друга и внезапно смущаются. Знакомы они всего какой-нибудь час. Столкнулись на льду, не раньше. Катрин растянулась и сразу даже ничего не почувствовала, но секунда — и ее пронзила острая боль.
Мальчик подтащил ее к борту катка. Куском бинта перевязал как смог рану, сбегал за своим мопедом и привез ее сюда, в поликлинику.
— Я отвезу тебя домой, — говорит мальчик.
На нем серо-зеленая куртка и застиранные джинсы. Белокурые волосы не слишком длинные. А глаза кажутся в эту минуту очень большими.
— Тебе куда? — спрашивает он.
— Симон-Дахштрассе. Доедешь до Карл Марке-аллее, а там до Осткройца. Я скажу тебе.
— Схожу-ка я лучше за такси. У моего мопеда плохая амортизация. Не годится для человека с раной на ноге.
— Такси? Слишком дорого.
— Чепуха. Тебе нужно домой.
— Я выдержу. Укол действует. Рана больше не болит.
— Ну, если так, — нерешительно говорит мальчик, — тогда поехали.
Наступать девочке все-таки больно, и мальчик — он озабоченно наблюдает за ней — подхватывает ее под руку, она благодарна ему за это.
Катрин опирается на руку мальчика. Капюшон его куртки трет ей щеку, и она отворачивает голову.
На улице не холодно. Падает легкий снежок, сырой, он тотчас тает на асфальте. При такой погоде ехать надо очень осторожно.
Катрин сидит, крепко ухватившись за мальчика. Со страхом поглядывает она на боковую стенку огромного грузовика, катящего почти вплотную к ним. Мальчик объезжает все выбоины, едет очень осторожно. А Катрин кричит ему в ухо, куда нужно ехать. Скоро, однако, замечает, что улицы здесь ему знакомы.
Когда они подъезжают к мосту Модерзонбрюкке, снегопад усиливается. Но Катрин вздыхает с облегчением — сейчас она будет дома, они уже едут по ее улицам. Там, где Симон-Дахштрассе упирается в Ревалерштрассе, там стоит дом, в котором она живет с тех пор, как себя помнит.
Мальчик выключает мотор, снимает шлем с головы.
— Ничего себе конец отсюда до катка, — говорит он.
— Другого катка нет, — возражает Катрин.
Ее лицо горит от ветра. Боль в ноге прошла, это действует укол. Она без труда сходит с мопеда и идет не хромая.
— Послушай, — говорит мальчик, — вот тебе мои адрес и телефон. Если что надо, звони. Мне очень жаль, правда, что так получилось.