Катрин идет в ванную и встает там перед зеркалом. Н-да, лицо слишком широкое. Волосы всегда торчат. Лба совсем не видно, что и лучше, не очень-то он красивой формы. Нос? Только не надо так пристально вглядываться. Губы? Что он сказал? Изумительно красные. Допустим.
Девочка пытается то ли всерьез, то ли вопросительно изобразить такое лицо, как у манекенщиц в журналах мод. А чтоб глаза казались больше, таращится изо всех сил.
Трудится Катрин минуту-другую и наконец, показав себе язык, возвращается в свою сумеречную уже комнатку, укладывается там на кушетку. Оценивать лицо по составным частям нелепо. Что уж из этого получится?
А что, собственно говоря, нашла она в Франке? Как Катрин ни старается, никак не вспомнит его лица. Но точно помнит его походку и его голос.
Необычный этот день кончается поворотом замка в двери их квартиры, осторожным, тихим-тихим. Катрин знает: это вернулся отец.
А она ждала Габриель.
Сейчас, сейчас будет принято решение. Ей бы выйти навстречу отцу, хромая, разыграть перед ним комедию.
Но на это у нее не хватает духу.
Катрин включает торшер, садится и ждет отца. Тот входит в комнату дочери, внося с собой морозный воздух и хорошее настроение.
— Добрый вечер, Катя, — говорит он, — скоро скучать перестанешь.
Проходя к стулу у окна, он гладит дочь по голове.
— У меня хорошие новости, — продолжает он. — В субботу ты никаких трудностей не испытаешь. Мой коллега подвезет нас на машине.
Вот теперь и надо бы сказать, думает Катрин, но молчит.
— Какая же прекрасная зимняя погода на улице, — говорит мечтательно отец. — На ближайшее время она такой и останется.
— А снег все еще идет, — замечает Катрин.
— Ты ведь была у врача. Как твои дела?
— Перенапрягаться нельзя, — нерешительно бормочет Катрин.
— Никоим образом, — подхватывает отец, — мы починим санки. Я буду тебя возить, как в старые времена, я ведь всегда был хорошей лошадкой. Да и мне полезно.
«А мои руки отец упрячет в толстые варежки и натянет мне на голову шапочку с помпоном», — думает девочка. Она вспоминает зимний лес, видит мысленно белый дымок, вьющийся из трубы их домика, ощущает пряный аромат горящих дров…
— Ах, — слышит она собственный голос, — хоть бы поскорее там оказаться!..
Катрин понимает: в эту минуту она приняла решение.
Она видит радость на лице отца, слышит, как он говорит, что до субботы осталось всего две ночи.
Отец уходит. В коридоре он громко и фальшиво насвистывает старый-престарый шлягер. Такое с ним случается редко. А откажись Катрин, сейчас в квартире царила бы тишина.
Но что скажет Франк? В понедельник он будет стоять перед запертой дверью, недоумевающий и огорченный.