…Частота интранаркозного пробуждения составляет менее 1 %, однако она может быть значительно выше, достигая 10 % и более, при некоторых видах операций, например при экстренном кесаревом сечении, при оказании хирургической помощи пострадавшим с политравмой, а также в кардиохирургии. В результате каждый год только в США это осложнение развивается примерно у 20 ООО – 40 ООО больных хирургического профиля…У таких пациентов сохраняется тревожность, страх перед анестезией и операцией, ночные кошмары, длительные депрессии и другие психосоматические признаки синдрома посттравматического стресса, требующие специального лечения» (http:// totalanest.ucoz.ru/publ/1-1-0-3).
Поскольку мне делали операцию «в пожарном порядке», то, может быть, анестезиологи провели мне наркоз недостаточно надежно, и я просто ненадолго проснулся после клинической смерти? А то, что я не мог пошевелить руками и ногами, объясняется введением мне препаратов, «блокирующих мышечную активность»?
Действительно, в интранаркозных пробуждениях и возвращении сознания ко мне в момент клинической смерти похожего очень много. Очень много кроме моих личных ощущений (хотя все, что было, было моим ощущением) и оценки происходящего. Ведь я терял сознание с пониманием того, что со мною случилась какая-то крупная, опасная для жизни неприятность. И проснись я в результате интранаркозного пробуждения, мои ощущения должны были быть продолжением моего страха, предшествовавшего потере сознания. Меня бы волновало, спасают ли меня, умру я или нет. Я бы прежде всего волновался о состоянии моего тела – что с ним?
А я вообще тела не ощущал, а его состояние было мне безразлично, мне было безразлично, спасут меня или нет. Мое состояние было состоянием абсолютного спокойствия. Ни тогда, ни после я не испытывал «тревожность, страх перед анестезией и операцией, ночные кошмары, длительные депрессии и другие психосоматические признаки синдрома посттравматического стресса, требующие специального лечения». Уже по этой причине интранаркозное пробуждение можно исключить.
Кроме того, призывы ко мне «держаться» и обещания, что я буду жить, были уместны именно в момент клинической смерти, а не тогда, когда хирург и реаниматоры меня уже воскресили. Поэтому для меня факт возвращения моего сознания в момент клинической смерти является именно этим фактом, и я не могу трактовать его иначе.
22 августа 2009 г. по НТВ, смотрел передачу на тему данной статьи – о жизни после смерти. Фактов у создателей передачи было много, но крайне низкий культурный уровень работников телевидения не дал им возможности хоть как-то обработать эти факты и прийти хоть к каким-то разумным выводам. Если бы они просто дали интервью с людьми, пережившими клиническую смерть, и выводы психолога, то передача получилась бы на несколько порядков умнее, но телевизионщики приложили к полученным фактам свой «талант» и получилась стандартная для телевидения передача о том, какая перловая каша вместо мозгов находится в головах тележурналистов.