Несколько ошарашенный новым неожиданным поворотом в своей судьбе, я вернулся в опустевшую квартиру Кромиади, где я оставался один, и увидел у дома незнакомую легковую машину, недоумевая, кто еще мог приехать к нам на машине. Кроме хозяйки дома и меня, никого в доме не было. Для завершения всех сюрпризов этого дня, войдя в комнаты на втором этаже, я увидел Сахарова! Мы не виделись почти год, он сильно похудел за это время, но был все тем же. Мы обнялись.
– Собирайся немедленно, я специально за тобой заехал, сделал большой крюк. Мой полк (у Сахарова уже был «свой» полк, с которым он в феврале отличился в какой-то лихой атаке на Кистринском укреплении, заработав на этой операции Железный крест и будучи упомянут в сводке Верхового Главнокомандующего) обходит Берлин с запада, мы двигаемся на юг, собирайся быстро, едем со мной, – настойчиво повторил он.
– Не могу, Игорь, вот смотри, – и я протянул ему шелковый лоскуточек, который еще лежал у меня в кармане.
Сахаров прочитал и присвистнул:
– Вот это да… Ну знаешь, если бы это не касалось наших людей в Дании, я все равно тебя бы умыкнул, но тут я бессилен. В отношении тех людей, которым мы с тобой вдвоем вместе морочили голову, надо сделать все возможное, чтобы их спасти. Я тебе завидую!
– Что я еду в королевскую Данию? – спросил я.
– Дурень! Что ты едешь поднимать этих людей против немцев! Эх, с каким бы удовольствием я это сделал, прямо с наслаждением. Ну, в таком случае обнимемся еще разок, и прощай, увидимся ли еще – кто знает? Будь удачлив!
– К черту! – сказал я. Мне было очень грустно.
Мы сердечно распрощались, и он уехал, и больше я о Сахарове ничего не слышал, кроме нескольких ругательных материалов в советской печати, касавшихся его прошлых дел в военное время. Вероятно, так и не узнаю его судьбу, самому уже немного жить осталось.
Вечером 14 апреля я выехал из Берлина в Данию.
Имение «Роогор» – «Сырой Двор» располагалось в южной части острова Амагер. Северную часть острова занимал главный датский аэропорт Каструп и кварталы южных окраин столицы Дании – Копенгагена.
«Роогор» – одно из имений разбогатевшего копенгагенского зубного врача. У него была стоматологическая клиника и несколько имений, которые он купил для помещения капитала. Этакий датский «Ионыч», даже и внешне чем-то походивший на своего русского литературного прототипа.
Вот уже месяц, как я работаю в этом имении, куда устроили меня друзья-белоэмигранты, спасая от выдачи англичанам. Они же выправили мне фиктивные документы – что-то вроде удостоверения личности для перемещенного лица польской национальности по имени Леон Пшехоцкий.