Бектемир, пытаясь унять взволновавшееся сердце, медленно расправил плечи.
— Э, брат, в думах моих она единственная. Желание встретиться с ней — всегда в душе.
— Красавица девушка, беленькая как пух. Стоит того, чтобы ты мечтал о пей. И разум у нее на месте. Помню, с каким огоньком она говорила о том, что мы раздавим фашиста. Мудрая девушка, — степенно, чеканя каждое слово, проговорил Аскар-Палван.
Бектемир, погруженный в свои мечты, промолчал. Затем, тяжело вздохнув, тихо сказал:
— Друг, я всей душой люблю ту девушку. Но ведь пет никакой возможности встретиться с ней. "Война — не место любви", — говорю я себе. Но в душе всегда любовь и мечта о ней… Конечно, как-нибудь выберу время и пойду в санбат, найду ее, — твердо произнёс Бектемир.
Лицо его менялось. То становилось грустным, то вдруг тень какой-то надежды мелькала на нем.
— Если увидишь, не забудь передать привет и от меня. Ее обращение и слова понравились мне, — улыбнулся Аскар-Палван. "ж! Подошел связист Азимов, широкоплечий, огромный, с острым носом, с тоненькими, словно нарисованными карандашом, бровями, под которыми живо бегали черные глаза.
В голенище сапога солдат носил най. Совсем недавно, после отражения нескольких атак противника, внезапно среди тревожной тишины нежно и печально потекли звуки ная. Это, усевшись в глубоком окопе, играл Азимов. Все притихли.
Сейчас Азимов весело осмотрел земляков.
— А, дети солнца, поздравляю с зимой! — громко произнес он. — Это только ягодки. Русская зима у-у-ух бывает какой лютой. Ноги, грудь надо в тепле держать. Вот бы сейчас крепкого, горячего чайку!
— Ив нутро к нам пришло бы лето! — поперхнувшись, произнес Аскар-Палван.
— Подожди говорить о час. Как бы немец не заставил в огне купаться! — Бектемир, прикусив губу, улегся в снежный окоп.
И действительно, скоро начался бой. Атака гитлеровцев была похожа на предыдущие.
— Не может успокоиться, гадина!..
— Нужно его утихомирить.
Бойцы готовились отразить врага, который приближался к окопам.
Впереди танки, за ними автоматчики, потом снова танки, и снова под их защитой пехотинцы.
Оставив три подожженных танка и десятки убитых, враг отошел. Но через некоторое время, с новыми силами, опять бросился в атаку. До наступления темноты гитлеровцы, не успокаиваясь, продолжали натиск.
Свежий снег окрашивали темные пятна.
Был ясный день. Сверкающий на солнце снег слепил глаза. В лесу, наряженном в красивые зимние одежды, господствовала глубокая и величавая тишина.
Только в партизанском лагере, невидимая для чужих глаз, шла жизнь. Словно раскаленные угольки, покрытые золой, она далеко распространяла свое тепло.