— Не все же время красотой любоваться, — философски заметил Али.
Бойцы выбрались на возвышенность, которая сплошь была покрыта березами. Глаза Али снова, заблестели. Эх, если бы мог он сейчас с острым топорком в руках срубить самое стройное деревцо и взвалить на плечи, чтобы построить хороший дом. Проклятая война! Сколько можно было за это время сделать.
— Она схожа с нашим тополем. Но ее можно назвать дочуркой тополя — гладенькая, ровненькая, — по-своему определил Али. — Посмотри, как свеча. А кожица ствола нежная, будто шелк. Так и поблескивает.
— Если бы одно из тысячи этих деревьев было яблоней или грушей, русский край можно было бы назвать раем, — медленно и веско сказал Аскар-Палван. — Пошли туда, вниз.
И он стал спускаться.
— Эй, дурень, куда? — закричал Али. — Ведь нога человека там не ступала.
— На дорогу или в деревню выйдем. Не весь же мир покрыт деревьями? — ответил Палван, не останавливаясь.
Скоро перед их глазами открылась полянка, поросшая густой травой. Как толпа людей обступает в день большого кураша площадку борьбы, так лес со всех сторон обступил полянку… -.
— Эй, "компас", самый точный! — съехидничал Али. — Удивляюсь тебе. Не различаешь, где право, где лево, а еще знатоком себя считаешь.
— Выйдем. Говорю, что выйдем, — упрямо твердил Аскар-Палван, тяжело опускаясь на траву….
— Нет, ты все-таки скажи, куда мы идем?
— Примерно на восход солнца, куда же… еще? — прерывисто дыша, произнес Аскар и, сняв каску с головы, положил ее рядом. — Весь лоб отдавил этот чугунный колпак!
— Нужный камень не тяжел, — заметил Али, удобней устраиваясь на траве. — Этот самый колпак для нас — как панцирь для черепахи. Ведь только вчера около тебя мина взорвалась. Если хочешь знать, осколок ее стукнулся о самую мою голову. Ничего, обошлось. Шишка только вскочила, но остался жив-целехонек. И колпак ничего. Стал лишь кривой, как колхозный кузнец Азим.
Али снял каску с продавленным боком и, потрогав шишку на голове, снова надвинул на самые глаза-.
Помолчав, боец провел рукой по животу и недовольно заворчал:
— Ой-бой, что-то внутри посасывает, горько… Сколько можно без еды жить?
— Ау меня? Аппетит мой разинул рот карнаем, бросай, мол, что угодно.
Аскар-Палван, прищурив глаза, посмотрел на лес, тянувшийся до самого горизонта и подернутый каким-то зеленоватым дымком.
— Тишина-то какая! — почти шепотом произнес Палван.
Но вдруг невдалеке зашуршала листва: бессильно упали осколки.
— Ого, и здесь напоминает о себе немец, — оглянулся по сторонам Палван. — О боже! Что он здесь делает? Никого же нет вокруг? А может, это партизаны? Вот бы встретиться с ними! Накормили бы нас и вывели на нужную дорогу… Ну, что скажешь?