Бойцы уже занимали окопы по другую сторону возвышенности.
Хашим бежал, ничего не видя, не слыша. У него было одно желание — отомстить.
— Стой! — закричал ему Бектемир. — Ложись.
Опомнившись, учитель упал на землю.
Солнце заходило за облака, оставляя кровавую дорогу. На поле начала спускаться темнота. За хмурыми деревьями из какого-то здания медленно поднимался дым.
Бектемир растянулся на земле усталый, разбитый. Сейчас он только почувствовал, как голоден — с утра во рту маковой росинки не было.
— Здоров ли ты? — Аскар-Палван положил руку на плечо друга.
Джигит, словно проснувшись, поднял голову. Только сейчас осознал, что наступила тишина. Словно человек, который в летний день зашел в ледяное помещение, он от вечерней прохлады ощутил озноб в теле.
Друзья молча смотрели друг на друга.
Подошел Хашим.
— Садитесь, — предложил Бектемир и, вздохнув, посочувствовал: — Что поделаешь?! Война.
— Души наши висят на волоске. Сегодня наш волосок не оборвался, — утешил Аскар-Палван.
— Пусть даже остался бы он без рук и ног, но был бы жив, — заплакал Хашим. — Какой удивительный парень! Если узнает мать, сердце ее разорвется! Друзья, пойдемте похороним в сторонке.
Все молча поднялись. Хашим, оказывается, уже спрятал тело брата в траве.
Бектемир помог Аскар-Палвану отнести убитого в местечко поукромнее.
Появился маленький бугорок.
В небе сверкнули две звезды, как свечи на могиле безыменного солдата! Словно в трауре по молодому солдату из далекой Азии, печально простонал в деревьях ветер.
Учитель, глубоко вздохнув, едва поднялся с места.
— Месть. Это и есть исцеление от горя. Говорят же: кровь за кровь! Смерть за смерть! Это справедливо, — произнес Бектемир.
— Я начал мстить. — Учитель опустил голову. — Но трудно утешиться одной местью. Сотни вражеских жизней не стоят одной капли его крови!
В землянке генерал кратко, деловито беседует с группой офицеров. Землянка окутана густым табачным дымом.
Генерал недовольно морщится:
— Нужно же так накурить! Прокоптились дымом. Папиросы, папиросы… Хватит курить.
— Очень тяжело нам… — Капитан Никулин не отходит от основной темы разговора. — Но будем держаться. Сумеем. Не отступим.
Он, несколько раз глубоко затянувшись, вдавил папиросу в пепельницу.
Генерал одобрительно кивнул головой:
— Мы надеемся. Верим вам…
Соколов поднялся: нужно было прощаться и ехать.
— Ваши просьбы учту. Боеприпасы дадим. Об остальном решим…
Офицеры стояли молча…
Генерал еще раз напомнил о серьезности положения.
"А ведь так на каждом участке фронта, — думал Соколов, разглядывая сосредоточенные лица командиров. — Готовы голыми руками остановить поток разгоряченного металла. Если бы в эти руки сейчас подходящее оружие!"