К нему приблизились Дубов и Аскар-Палван. Бектемир, не глядя на них, только произнес:
— В капкан попали.
— Теперь мы словно мыши. Тяжелые дни… — выругался Дубов.
— У командира много ума. Наметил бы своим компасом, нашел бы маленькую дырочку, проскочили бы — и все тут… — добавил Палван.
Ночь прошла без происшествий. Бойцы, закутавшись в шинели, спали неподвижно на сырой земле, как камушки на дне реки. С рассветом была послана разведка.
Она выяснила, что окрестные деревни заняты гитлеровцами.
Лес, казавшийся безграничным, тихим, сейчас становился опасным — неожиданно можно было натолкнуться на засаду. Ни у кого не осталось даже крошки хлеба. Голодные бойцы пересекли болото, проваливаясь в топь, затем мокрые пошли дальше сквозь лес.
Отступление и возможность очутиться в клещах врага., окутывали настроение солдат черной, гнетущей пеленой.
Говорили мало, шутки и смех, казалось, были забыты вовсе.
Подошла еще одна ночь — холодная, туманная. Бойцы растянулись на влажной земле. Счастливцы, которым удалось сохранить махорку, закурили. Запах табачного дыма беспокоил всех. Вокруг каждого курильщика собралось по Нескольку человек. Слышались умоляющие просьбы:
— Дай докурить! Оставь!.
Черный шатер ночи стал багровым от огня — вдали горели деревни. Где-то послышалась ружейно-пулеметная перестрелка. Видно, какая-то часть решила с боем пробиться из окружения.
Капитан Никулин послал разведчиков, чтобы узнать, где еще есть советские войска.
Бойцы почувствовали облегчение. Но разведчики после долгого отсутствия вернулись ни с чем.
Капитан Никулин приказал спать. Все утихли, но в полночь караул поднял тревогу. Сонно переругиваясь в кромешной тьме, стали готовиться к бою.
Через несколько минут выяснилась причина тревоги. Оказывается, бойцы, отставшие во время отступления от своей части, в долгих поисках дороги натолкнулись на батальон. Они шли вместе с тяжелораненым младшим лейтенантом.
В течение четырех дней бойцы несли полуживого командира то на плащ-палатке, то на плечах. От голода и усталости они не могли говорить.
Наступил тусклый рассвет.
С опухшими глазами, грязными лицами, солдаты снова вышли в путь.
Раненого младшего лейтенанта, бледного, притихшего, несли на плащ-палатке. Это был совсем еще юноша, у которого даже не пробились усы. Его нежные, как шелк, русые волосы слегка трепал утренний ветерок. Сердце Бектемира сжалось от боли. Но чем он мог помочь ему, да и другим!
Аскар-Палван, взваливший на себя ствол пулемета, шагал тяжело, широко.
Впереди всех с полевой сумкой, свисавшей до самых колен, шел капитан. Он старался идти бодро, изредка украдкой поглядывая на бойцов.