— Буран смерти опрокинул могучие деревья, но смилостивился над этим нежным ростком! — прошептал солдат.
Девочка внезапно закричала, стала вырываться из рук.
Бектемир опустил ее на землю. Девочка бросилась к женщине, которая лежала вниз лицом. Девочка пыталась поднять голову убитой.
Бектемир изменившимся от волнения голосом спросил:
— Доченька, это твоя мама? Ма-ма? Мама?
По пухлым щечкам девочки покатились слезы. Бектемиру все стало ясно.
— Мама твоя спит. Ничего, пусть поспит немного. Я тебя понесу вон туда, к папе. Хорошо?
Откуда-то донесся гул самолета. Девочка обняла колени Бектемира и спрятала голову в полы его шинели.
Бектемир поднял девочку с земли, прижал к груди и быстро зашагал.
— Не бойся, пойдем к папе. Знаю, папа твой хороший, он даст тебе сахар. Сахар сладкий…
Бектемир сделал всего несколько шагов по дороге. Но, заметив невдалеке немецких солдат, вбежал в лес.
Шагая по болоту, между кустарников, он остановился только под вечер. Опустив девочку на землю, собрал сухую траву, соорудил что-то вроде постели. Посадив девочку рядом с собой, прилег. Девочка, нахмурив брови, отвернулась. Она боялась незнакомого человека.
Бектемир дул на ее обледеневшие холодные ручонки, пытался согреть их, погладил головку.
"Чем бы утешить эту сироту, бескрылую, слабую птичку…" — думал солдат.
Пощелкал затвором винтовки. Потом надул щеки и, словно ударяя пальцами в бубен, стал выбивать какие-то странные звуки.
— Как тебя звать? Скажи, как звать? Скажи, как? Ну скажи же…
— Зиночка, — тихо ответила она с каким-то безразличием.
— А, Зиночка, хорошо! — обрадовался ее голосу Бектемир. — Теперь мы с тобой близкие друзья. Давай руку, Зиночка!
Девочка, вдруг положив головку на колени Бектемира, умоляюще попросила:
— Дай хлеба. Кушать хочу…
Сердце Бектемира сжалось. Если бы этот птенец попросил у него жизнь, он не пожалел бы. Но где взять хлеб? Он знал, что в мешке не только хлеба — крошек нет. От голода он сам еле держался на ногах.
Не зная, что ответить ребенку, он низко опустил голову, словно был в чем-то виноват. Похлопав девочку по спине, начал утешать:
— Зиночка, хлеб завтра… Дам большой хлеб. В деревне есть бабушка, сейчас печет хлеб. Все отдам тебе.
— А мама? Ей тоже дадим?
— Да, конечно, — с болью ответил Бектемир. — А сейчас что будем есть? — широко открыв голубые глаза, спросила девочка.
— Сейчас? Сейчас будем спать.
Зина нахмурилась, скривила губки.
На фоне голубоватого неба с реденькими облаками замерла бесформенная тусклая луна. Бектемир словно впервые увидел ее. С интересом рассматривал, показывал девочке, будто чудную игрушку.