— Вы себе еще возьмите, — предложил Глухов.
Бойцы поддержали его:
— Еще хотя бы пару картошек. Вам нужно.
— Из моих, — продолжал настаивать Глухов. — После вчерашнего хлеба я, как лошадь, силен.
Но майор наотрез отказался.
— Ешьте, — приказал он.
Горячие, с паром, картофелины обжигали рот.
Майор, опираясь на палку, с трудом встал.
— Что ж, товарищи, в путь.
Шли медленно за майором, приноравливаясь к его шагам. Сегодняшний путь оказался беспокойным. Издали раздавался хриплый лай собак, иногда в воздухе слышались винтовочные выстрелы и автоматные очереди.
К вечеру бойцы чуть не наскочили на немцев. Только темнота помогла вовремя отойти.
Ночевали в овраге. Вчерашний костер, картошка теперь казались сном.
На другой день бойцы два раза вели короткую перестрелку с мелкими группами гитлеровцев, шнырявших по лесу.
Доносилась орудийная пальба. Значит, фронт был не очень далеко.
Подобно лошадям, которые, приближаясь к дому, более усердно устремляются вперед, все зашагали проворнее, быстрее.
Прошла еще ночь. Опять холодная и голодная. На рассвете Глухов вновь ходил в разведку. На этот раз вместе с долговязым.
Они, как им казалось, нашли более безопасное и верное направление.
Надо было перейти через речку. Переправляться решили с наступлением темноты. Вода, как ночь-, чернела в угрюмом молчании..
— Глубина? — шепотом спросил майор у Глухова. — Проверил?
— На середине примерно по грудь, — уверенно ответил Глухов.
— А потом куда поведешь нас, разведчик?
— Один старик сказал, что за рекой фашистов мало, нет больших дорог. Куда бы ни пошли — все равно мы должны перепрыгнуть через эту преграду. Завтра кто-нибудь из местных жителей укажет дорогу, — ответил Глухов.
— Та сторона мне хорошо знакома, — произнес долговязый.
Он уже разделся. Связал шинель, гимнастерку.
— Ты возьми ее, — протягивая девочку Глухову, попросил Бектемир. — Я подниму командира. Нет, товарищ майор, не упрямьтесь: вы больны.
— Девочка может плакать, а нам нужна абсолютная тишина, — предупредил майор.
Глухов, не говоря ни слова, взвалил на плечи легкое тело офицера и медленно вошел в воду. Подняв девочку над головой, по самую грудь погрузился в волны реки и Бектемир.
Холодная вода, словно лезвие алмаза, резала тело. Вдруг с противоположного берега застрекотал пулемет. Бектемир слышал, как ахнул долговязый и нырнул в воду. Глухов шумно кинулся назад к берегу. Пули со свистом рассекали воду.
Бектемир вначале растерялся, а потом тоже бросился к берегу. Но, соскользнув с влажного, мокрого склона, шлёпнулся в воду. Захлебываясь, он все-таки поднялся, одной рукой швырнул на высокий берег одежду, другой обнял плачущую девочку.