На противоположной стороне реки послышалась ругань Пахомова. Он открыл огонь из трофейного автомата. Но должно быть, упал под пулями, больше его голоса не слышали.
Бектемир с девочкой подполз к Глухову:
— Что будем делать? Как майор?
Глухов сквозь зубы произнес:
— Кончено.
— Как? Почему кончено?
— Умер… Дай винтовку!
В этот момент немецкий пулемет умолк.
— Рус, сдавайс, — послышался голос.
— Ишь чего захотели, — пробормотал. Глухов.
— Бектемир, прижавшись к земле, хотел было стрелять туда, откуда раздавался голос.
Но винтовка отказала: побывала в воде.
Вновь застучал пулемет.
— Что с другими? — спросил Бектемир.
— Кудрин ушел под воду, как камень… Пойдем отсюда. Зачем подставлять голову под огонь, — поторопил Глухов.
— Да, нужно идти, пока не поздно, — согласился Бектемир. — Поднимай командира!
Вражеский пулемет долгое время не умолкал, но бойцам удалось отойти довольно далеко. Глухов, стукнувшись головой о дерево, зашатался и чуть не упал.
— Сюда и шайтан не сможет добраться, — тяжело дыша, произнес Бектемир.
Положил на траву тело майора. Развесили на деревьях мокрые, тяжелые шинели и гимнастерки.
Девочка бессильно плакала. Одежда ее промокла насквозь.
— Все тело — как лед, голова горит. — Глухов обратился к Бектемиру: — Что будем делать?
— Твоя шинель сухая, пусть и Зиночка ляжет. — Бектемир раздел девочку и уложил рядом с Глуховым. — Заверни хорошенько!
Девочка заплакала громче.
Бектемир утешил ее:
— Спи. Утром, как только раскроешь глаза, я дам тебе большую картошку.
Бектемир от холода дрожал словно в лихорадке. Если бы были спички или зажигалка, то, махнув рукой на всякую опасность, развел бы костер.
Наконец он набросил на плечи затвердевшую на ветру шинель и, словно подкошенный, упал ничком.
В утреннем тумане бойцы принялись штыком и ножом рыть могилу.
— На чем он только держался? Еле дышал, а боролся против смерти… — сказал Глухов и посмотрел на Бектемира.
— Ну, а кто нас с тобой зароет?
— Будем надеяться, что поживем еще. — Вдали раздался артиллерийский гром. — Слышишь, проснулся бог войны. Был у меня один друг, Аскар звали. Большой палван. Богатырь, по-вашему. Как только начиналась артподготовка, он говорил: "Раскрылись врата ада!"
— Артиллерия в пыль превращает камень, железо проглатывает, сметает с лица земли города, — устало согласился Глухов.
Перед тем как зарыть труп, долго рассматривали документы майора. Снова и снова с большим вниманием перерыли его одежду. Только на груди нашли небольшой, тщательно завязанный узелок с горсткой земли. Оба бойца с минуту молча смотрели друг на друга..