Наличие такого карманного руководства многих бы предостерегло от неправильных действий. Оно бы спасло и Юрия Андреевича Христофорова от ошибочного поведения с вдвойне подчиненным ему колбасником Кокиным. А Юрий Андреевич как раз нагрубил, не проявил такта, короче говоря, пересолил.
Зайдя в каморку Кокина и поздоровавшись, Христофоров невинным тоном спросил:
— Скажи, пожалуйста, Евлампий, сколько времени?
Кокин, ничего не подозревая, показал свои золотые часы:
— Не идут, головку потерял…
— Ай-ай, какая досада. Где это тебя угораздило?
— Кабы знал…
— А я знаю, — зловеще сказал Христофоров. — Я все знаю. Мерзавец ты! Давить таких надо, без применения амнистии…
— Чего ты лаешься? Не дома!
— Я тебе покажу, свинья! Я тебе покажу, как колбасу в пионерские лагеря отправлять! Тебя, дурака, предупреждали. Нарвался на Королькову? Она твою заводную головку в колбасе нашла. Господи, наградил же меня бог таким подлецом!..
И вдруг началось низвержение самодержавия, бунт. Кокин сорвал белый колпак, снял фартук, бросил на пол, затопал ногами.
— Ты кто такой? Не ори! Кто заставил меня эту паршивую колбасу делать? Я давно мучаюсь! Да я тебя в момент утоплю! Я и в тюрьме работу найду. Могу поваром, могу булочником. Плевал я на тебя…
Христофоров, не ожидавший подобного взрыва, растерялся.
— Уж и пошутить нельзя. Мы же свои люди, а чего меж своих не бывает. Давай спокойненько разберемся. Посылал колбасу пионерам?
— Ну, послал, немного.
— Ах как нехорошо…
— Девать было некуда.
— Лучше бы ты ее на помойку вывалил. Ну ладно, давай придумаем, как выход искать
— Без нас нашли!
— Кто?
— Санитарные врачи. Склад опечатали…
— Чего же ты молчал, дубина? — снова не утерпел и взорвался Христофоров.
— Не кричи, Юрий Андреевич! — сдержанно сказал Кокин. — Не доводи меня до полной сознательности.
— О господи! Идиот…
Христофоров выскочил во двор. У склада разговаривала с санитарным врачом Марья Антоновна. Юрий Андреевич облизнул сухие губы:
— Неприятность у нас, товарищ Королькова. Сколько раз я Кокину говорил: следи за качеством! Следи! Для народа делаем… Халатный он человек, Марья Антоновна!
Из окна высунулся Кокин.
— Давай, давай, Юрий Андреевич, кайся. Спасайся кто может…
Христофоров поспешил удалиться.
— Побегу, Марья Антоновна. Дел много. Ах, какая неприятность… — И, забыв о своей выправке, он понесся по переулку, рысью вылетел на набережную.
Около «Сети» встретил директора ресторана Латышева и художника Леона Стеблина. Латышев хотя и хмуро, но все же спросил:
— Куда торопишься?
— А тебе что? Какое твое дело?
Латышев покачал головой: