— А как… Сирена себя чувствовала, Виллем?
— Она… болела. Больше я ничего не могу сказать. С вашего позволения, капитан, мы продолжим наш путь. Мы отведем фрегат в бухту, где займемся ремонтом и перекраской нашей «Морской Сирены». Когда ты снова увидишь ее, парень, она станет как игрушка и будет носить свое настоящее название. Судно теперь твое, как пожелала того Сирена.
Виллем низко поклонился и направился к штурвалу, чтобы освободить Якоба и продолжить плавание.
Мальчик посмотрел на Ригана полными слез глазами.
— Даже в такой момент она помнила обо мне. Отец, я жизни не пожалею, чтобы найти ее. Скажи мне честно: ты знаешь другого такого капитана, который бы поступил так же, как она, спасая свою команду? Ручаюсь, что нет! — воскликнул он хриплым от волнения, срывающимся юношеским голосом. — Я видел только таких, которые готовы были растерзать матроса за малейшую провинность. Сирена ни в чем не похожа на других. Такой, как она, на свете больше нет. Ни разу не случилось, чтобы она не выполнила своего обещания.
Странное, трепетное чувство, похожее на грусть, всколыхнулось в груди Ригана. Да, малыш прав. Среди знакомых ему капитанов он не мог вспомнить ни одного, способного пожертвовать собой ради спасения своих матросов.
В порыве отчаянной решимости он схватил мальчика за плечи и, заглядывая ему в глаза, тихо, с мрачным спокойствием, произнес:
— Слушай меня внимательно, сынок… Ты можешь считать меня кем угодно, если я не найду твою… сестру. Только прошу тебя не впадать в панику. Верь мне: я найду ее для тебя и для себя.
Калеб пристально взглянул Ригану в лицо, исказившееся от душевной боли, и с нежностью сжал отцовскую руку.
— Мы найдем ее… вместе.
— Вы должны двигаться, мефрау. Вот уже несколько недель, как вы не выходили на палубу. А вам, между прочим, необходим свежий воздух и движение. Поверьте мне: лежание на кровати не принесет пользы ни вам, ни вашему ребенку. Умоляю вас, мефрау, пойдемте со мной на палубу. Там сейчас дует легкий, приятный ветерок, а брызги морских волн просто великолепны.
— Я не в силах видеть этого чертового Альвареса. Во мне все вскипает при одной только мысли о нем! Я убила бы его голыми руками! Если бы могла…
— Сейчас нет смысла даже и думать об этом. Вы должны выбросить эту мысль из головы. День и ночь у дверей нашей каюты стоят два вооруженных до зубов стражника. Хотя испанец понимает, что вы не сможете драться в вашем положении…
— В моем положении! В каком угодно положении я дралась бы с ним, если бы знала, что это каким-то образом поможет нам. Вы правы, фрау Хольц: бесполезно даже и мечтать о том, чтобы справиться сейчас с этим ублюдком. Однако, — она понизила голос, а глаза ее злобно сверкнули, — я не всегда буду в этом положении!