Они долго смотрели друг другу в глаза.
— Ты выбрал их, а от меня предпочел отказаться, — наконец сказал Митч.
— Нам необходимо было здесь жить, — холодно ответил его отец тем безапелляционным тоном, к которому прибегал всякий раз, когда речь шла о чем-то само собой разумеющемся. — Ты уехал, а мы остались. Кроме того, я им доверял.
— Что?
— Они мои лучшие друзья, такие же, какими были для тебя Рекс и Эбби. Я всегда считал, что даже если они сделали то, что ты видел, значит, у них имелась на то веская и уважительная причина. Поэтому я и не стал в это вмешиваться.
— Веская и уважительная?
— Я верю тебе, — повторил отец. — И я доверяю им.
— Бог ты мой!
Митч отвернулся и невидящим взглядом уставился в кухонное окно.
Его потрясло то, что он услышал. По словам отца, не было ничего дурного в том, что его друзья скрыли личность погибшей девушки, в результате чего она была похоронена в безымянной могиле. Кроме того, он утверждал, что никому нет никакого дела до того, кто ее убил. И это все, не считая спокойного отношения к тому, что этим двум мерзавцам сошли с рук угрозы в адрес его сына в случае, если он кому-то расскажет о том, что видел. И все же Митч ничего не мог поделать с радостью, охватившей его при словах отца «Мы с мамой тебе поверили». Он презирал себя за эту слабость, но ему казалось, что все семнадцать лет опадал именно этих слов, хотя даже и не мечтал, что отец когда-нибудь их произнесет.
И все же что-то здесь было не так.
— Если ты мне поверил, то почему только сейчас об этом сказал?
Впервые в жизни Митч увидел, как на глаза отца наворачиваются слезы.
— Мы не хотели, чтобы ты возвращался. Мы считали, что это небезопасно. Мы понимали, что ты можешь нас возненавидеть, но у нас не было выбора.
Митч замер от изумления, пытаясь как-то обработать эту противоречивую информацию. Наконец он медленно произнес:
— Как же ты можешь доверять людям, из-за которых фактически лишился сына?
И снова Митч заметил в глазах отца нечто, чего раньше никогда не видел. Только на этот раз это были не слезы, а растерянность.
— Ты ничего не понимаешь, — ответил отец. — И никогда не поймешь. Но кое-что ты просто обязан понять. Не вороши старое. Если ты меня не послушаешь, то горько об этом пожалеешь.
Митч сидел, откинувшись на спинку стула, и молчал.
* * *
Молчание растянулось на несколько минут. Первым его нарушил отец.
— Хочешь еще кофе?
— Нет.
«Господи, нет!» — подумал Митч. Он с трудом выпил и первую чашку этой гадости.
Вдруг судья моргнул и выпрямился на стуле.
— Вот он опять.
— Кто? Джефф?
Митч обернулся, посмотрел туда, куда был направлен взгляд отца, и заметил какую-то красную вспышку в ветвях растущего во дворе дуба.