Греция, чьи действия в этом конфликте были далеко не единодушны, не была преобразована в римскую провинцию: только при Августе произошла такая трансформация и появилась провинция Ахайя. На время было проведено разграничение между полисами, принявшими участие в мятеже, и полисами, занявшими выжидательную позицию или, как Спарта, боровшимися против ахейцев. Первые были так или иначе наказаны, прежде всего конфискацией и распродажей имущества граждан, известных своей враждебностью к Риму, большинство которых были казнены или покончили с собой. Эти полисы отныне подчинялись непосредственно власти проконсула Македонии, который мог вмешиваться в их внутренние дела: так, когда в 115 году до н. э. в ахейском городе Димы стали назревать социальные волнения, восстановлением порядка занимался проконсул. В Халкиде и Деметрии были размещены римские гарнизоны. Территория Коринфа частично была объявлена государственной землей (agerpublicus), собственностью римского народа. В целом существующие законы сохраняли свою силу. Историка Полибия, находившегося в Африке при своем друге Сципионе Эмилиане, когда пал Карфаген, привело в Грецию известие о войне, начатой Ахейским союзом. Он успешно ходатайствовал перед римскими должностными лицами о смягчении суровых репрессий, которые обрушились на его сограждан: члены сенатской комиссии, которым было поручено урегулировать обстановку в Греции, оказывали ему немалое доверие и прислушивались к его советам.
Что касается полисов, остававшихся формально автономными: Афин и Спарты, полисов Фессалии, Магнесии, Этолии и Акарнании, — теперь они воздерживались от инициатив, способных расстроить планы республики, с которой они намеревались сохранить дружеские отношения. Афинам, интеллектуальный престиж которых был по-прежнему высок, обладание со 167 года до н. э. беспошлинным портом Делос вернуло торговую активность, а Пирей определенным образом выиграл от разрушения Коринфа, богатого торгового города, чьи порты издавна конкурировали с аттическим портом. Разумеется, могли возникать инциденты, например два восстания рабов, одно из которых произошло в 134–133 годах до н. э., а другое — в последние годы столетия. На самом деле они не представляли опасности для общественного порядка: экономическая, административная и культурная жизнь со своими религиозными и гражданскими праздниками протекала как обычно под защитой римской власти, которую греческие полисы, зависимые или свободные, теперь норовили отблагодарить за ее услуги, либо восхваляя великодушие Рима, либо чествуя римских магистратов. Таков был результат раздробленности, ослабившей Грецию, и политических ошибок, допущенных ее руководителями. Полибий с удивительной проницательностью высказался об этом: «Такова была обычная политика Рима: он использовал ошибки других, чтобы расширять и укреплять собственное господство, но он делал это с такой ловкостью, что казался этим бедным людям благодетелем, да еще и получал от них благодарность».