Парамон нырнул носом в кружечку, глазами показал на малиновый платок, повязанный сегодня Аполлинарией:
— А ты чего это — праздник?
Аполлинария вдруг как засмеется. Смешлива она, всех пересмеет.
— Праздник, вот уж! — Бросила коклюшки, заплескала руками. — Всё пиво выпили — так уже и праздник! — через смех вскрикнула она.
— Кто выпил-то? — строго спросил Парамон.
Пиво Аполлинария сама делала из картошки и берегла для мастеров. Если случалось починить радио, или ходики, или электричество — да мало ли? — без пива звать мастера не полагалось.
— Кто выпил-то? — еще строже спросил Парамон, потому что смех Аполлинарии говорил, что о пиве она нисколько и не жалеет.
Аполлинария отсмеялась.
— Николашка мой приходил, — шепотом доложила она, как если бы под окном кто-то слушал. — Со сватом!
Парамон переждал, пока отсмеется совсем.
— Чего это?
— Так свататься же! — И опять зашлась.
— Было из-за чего пиво тратить, — заворчал Парамон, когда она затихла. — А до новой картошки ой сколько.
— Я и говорю, — быстро закивала Аполлинария.
— Ну?
— Иди, говорю, не шути. А он — не возьмешь меня, плохо мне будет, Поля. — Она посмотрела вопросительно, больше не смеялась, лицо ее сделалось строгим, как у Парамона.
— Вот и хорошо, что плохо, — сказал Парамон. — Ишь какой!
— Я и говорю, — опять согласно закивала Аполлинария. — Ишь, говорю, какой! Тридцать лет без тебя жила. Детей без тебя поставила. Алиментов от тебя не брала. За дом всю страховку без тебя выплатила. И в колхозе, и плела, и рыбачила. Все мои две рученьки. А теперь твоя молодка померла — ты и тут. И не думай, говорю.
— Так, — одобрил Парамон. — Разбежались мы, как же! Ну и чего — ушли?
— Да ушли. Пиво допили — и ушли. Но только, Парамоша, — зашептала Аполлинария торжественно и виновато, как будто сама накликала беду, — завтра, сегодня, значит, опять грозился прийти. На коленях, грозился, просить будет!
Парамон обозлился:
— А ты не пускай! Ты закройся — и не пускай! Чего тебе глядеть, как он на коленях просится? Кому это весело — глядеть, как кто-то на коленках перед тобой ползает?
— Так оно, так. — Аполлинария полностью соглашалась.
— Нечего тебе на такое глядеть, — уже помягче наставлял Парамон. — И пиво тратить было нечего. А мастера придут? Дрова пилить собираешься? Это без пива-то?
И Аполлинария закручинилась, закивала: так, мол, все верно, дура я. Она прислонила к коленям валик, собрала в горсть коклюшки. Хорошо, мол, ты у меня есть, говорил весь покорный ее вид, советчик мой самый лучший, прав, мол, ты совершенно во всем, и буду я всегда тебя одного слушать.